— Можно пройти в село какой-нибудь другой дорогой? — спросил Оттфрид у псаломщика.
Старик, подойдя к нему, ответил:
— Конечно, ваше сиятельство! По этой тропинке налево вы вдвое скорее попадете в Р.
Псаломщик, родившийся в горах и ступавший по горным дорогам, как по гладкому полу, не подумал о том, что указанная им тропинка почти непроходима для изнеженных ног горожанина. Но Оттфрид был не в таком настроении, чтобы долго расспрашивать об удобствах или неудобствах пути, а потому снисходительно поклонился старику в знак благодарности и вскоре скрылся между скал.
Отец Бенедикт остался в часовне вдвоем с Люси. Священник был прав, назвав убранство церкви скромным, хотя бедные горные жители украсили ее всем, чем только могли. Запах ладана еще носился в храме легким душистым облаком. Дневной свет слабо проникал через узкие маленькие окна, оставляя алтарь в полутьме. По стенам висели выцветшие образа с ликами святых, украшенные венками, перевитыми лентами. Вместо цветов, которых мало растет в горах, перед образом Божьей Матери и вокруг него были развешены гирлянды свежей зелени. Над алтарем висела большая неугасимая лампада, разливая вокруг красноватый свет. Цепи, которыми она прикреплялась к потолку, были скрыты темнотой, и казалось, чей-то огромный блестящий глаз смотрит сверху на молодых людей.
Отец Бенедикт не спрашивал Люси, как она попала сюда вместе с графом; ему достаточно было знать, что это свидание — вынужденное и что Люси прибегла к его защите, желая избавиться от назойливых ухаживаний Оттфрида. При виде молодой девушки все сомнения Бруно относительно своего чувства к ней окончательно рассеялись. Он каждый день, каждый час ясно сознавал, что напрасно борется со своей страстью; образ Люси так же неотступно преследовал его и здесь, как там, в монастыре. Теперь, видя ее перед собой, он чувствовал, что это юное существо с детски-чистыми синими глазами, видящими в жизни только радость, полностью завладело им и у него больше не было ни сил, ни воли, сопротивляться чарам.
Люси робко стояла рядом с монахом, не подозревая, какую душевную бурю он переживает; она чувствовала себя свободнее даже в присутствии Оттфрида, хотя граф был противен ей до последней степени. Он вызывал негодование своим наглым поведением, но Люси нисколько не боялась его, тогда как бледный, мрачный молодой человек, взявший ее под свое покровительство, внушал ей необъяснимый страх. Она знала только один взгляд, заставлявший ее робеть, и теперь этот взгляд не отрывался от ее лица.
От Бруно не укрылось состояние молодой девушки.