— Понимаю, — вновь ухмыльнулся Кен. — Так и быть, отправлюсь с тобой на день рождения Роберта Гриера, только заранее ничего не обещаю. Хотя, не скрою, твоя идея обзавестись наследником пришлась мне по душе.
— Значит, в принципе ты не против брака?
По лицу Кена скользнула тень, и он со вздохом произнес:
— Правду сказать, мне безразлично. Но ради появления наследника готов жениться. Видно, без этого не обойтись…
Ему действительно было все равно. Жениться так жениться. На Анне так на Анне. После предательства со стороны любимой девушки Кен как-то охладел к женщинам. Вернее, они превратились для него единственно в объект сексуальной направленности, а чувства будто выгорели в его душе. Кен не знал, пройдет это когда-нибудь или нет, сможет ли он еще хотя бы раз в жизни полюбить, не опасаясь быть обманутым. Но зачать с женщиной ребенка — это, к счастью, было в его силах.
Вообще в настоящий момент жизнь Кена будто находилась в состоянии паузы, которая, впрочем, затянулась. После разрыва с предавшей его девушкой он словно впал в странный душевный анабиоз. Эмоции Кена будто подверглись анестезии, и с некоторых пор данное обстоятельство стало его немного беспокоить. Он чувствовал, что ему необходима встряска, и в этом смысле неожиданный совет Алекса внимательнее присмотреться к Анне Гриер пришелся как нельзя кстати. Он обещал перемены, причем умеренные, что имело для Кена большое значение, потому что бурных событий с него было предостаточно. А предложение Алекса — несмотря на всю его серьезность — он воспринимал как своего рода развлечение.
Главное, его никто ни к чему не обязывает.
— Во всяком случае, подумай над моими словами, — сказал Алекс, прежде чем попрощаться. — Вероятно, тебе известно расхожее выражение, что любим мы одних, а женимся совсем на других. И мой жизненный опыт свидетельствует, что в этой фразе содержится глубокий смысл.
— Хорошо, папа, я подумаю на досуге, — пообещал Кен.
Результатом этих размышлений стало то, что он начал встречаться с Анной Гриер.
Миновав ворота усадьбы «Элмисайд», Кен поехал по тенистой аллее, с обеих сторон которой возвышались старые вязы с толстыми стволами и густой кроной. Очевидно, среди листвы пряталось множество гнезд, потому что звон птичьего щебета над головой не умолкал ни на секунду.
Подъезжая к каменному парадному крыльцу особняка, судя по всему построенного в позапрошлом веке, Кен увидел нечто, заставившее его нервно стиснуть баранку: возле ступеней привязанная поводьями к балюстраде стояла пара гнедых, кобыла и жеребец.
При одной лишь мысли, что ему придется взгромоздиться на коня и прокатиться, подскакивая в седле и шлепаясь на него тем самым местом, на правой стороне которого вскочил фурункул, Кен похолодел. Ему стало не по себе, как только он представил острую боль, которая будет пронзать его всякий раз, когда правая ягодица с маху ударится о жесткую поверхность седла, — то есть каждые несколько секунд!