Аманда, радуясь возможности отвлечься от мыслей о ребенке, изучала доску. Она проигрывала.
— Не думаю, что у меня много шансов, — призналась она.
— Ходите.
Она сделала ход, и Джорди, взяв две ее шашки, выиграл.
— Вы мне нарочно поддались? — спросил он.
— С какой стати?
Пожав плечами, он отвел взгляд. С этим мальчиком было что-то неладно. Он плохо сдал экзамены, и выражение его лица на занятиях было таким же хмурым, как теперь.
— Моя мама что-нибудь вам говорила?
— Об отметках? Нет. Она не знает о нашем разговоре.
— Никакого разговора и не было. — Он покосился на доску. — Вы специально держите здесь всякие штучки? Чтобы ребятам хотелось к вам прийти?
— Так легче завязать разговор.
Подавшись вперед, он начал расставлять шашки.
— О проекте благоустройства? Я бы зашел поговорить с вами и как с психологом. Но из этого ничего не выйдет.
— Почему?
— Я не умею говорить.
— Мне кажется, ты говоришь с друзьями.
— Это они говорят, а я слушаю.
— Ну вот, — сказала Аманда, — ты сам играешь роль психолога. Ребятам нужно облегчить душу, а ты умеешь слушать.
— Да, но мне тоже хочется поговорить.
— О чем?
Он поднял грустные глаза:
— О неприятностях в школе, дома, на бейсболе.
— На бейсболе? Но ты ведь любишь играть в бейсбол.
— Вот именно, играть. А я все время сижу на скамейке запасных. Знаете, как это неприятно? Все ребята на тебя смотрят. И родители тоже. Зачем им ходить на все игры? Легко могли бы парочку пропустить. Моя мама постоянно торчит в школе. Джули и близнецам это нравится, но что они в этом смыслят?
— Твоя мама много помогает школе.
— Знаете, как это неприятно?.
— К сожалению, нет, — ответила Аманда. — Мои родители слишком часто ругались, у них не оставалось времени ни для меня, ни для школы.
— Мои тоже ругаются. Когда думают, что мы их не слышим.
Аманда неопределенно хмыкнула.
— Черт подери! — раздался высокий гнусавый голос.
— Тихо, Мэдди, — нахмурилась Аманда, покосившись на ярко-зеленого попугая в клетке.
Джорди тоже посмотрел на попугая.
Мэдди тоже помогал детям разговориться. Некоторые школьники целый месяц ежедневно заходили пообщаться с Мэдди, прежде чем решались на разговор.
— Хорошая птичка, — проворковала Аманда, повернувшись к клетке.
— Я тебя люблю, — отозвался Мэдди.
Джорди уже встал и надевал ранец. Ребятам вроде него трудно говорить о родителях. Говорить о собственных чувствах еще сложнее. Аманда не успела рта раскрыть, как он выскочил из кабинета и шумно зашагал по пустому коридору.
«Погоди! — хотелось крикнуть Аманде. — Давай поговорим о том, как мамы ссорятся с папами. Я могу говорить с тобой сколько угодно».