Окруженный тесным кольцом моряков и красногвардейцев, Владимир Ильич вышел на площадь. Возле броневика его подхватили на руки, помогли взобраться на площадку. Гул людской мгновенно стих, и в наступившей тишине мы услышали пламенные слова вождя революции. Не стану их пересказывать, всем они теперь известны, скажу только, что произвели они на меня поистине неизгладимое впечатление.
Период от апреля до октября, до вооруженного восстания, был, как все знают, очень тревожным, наполненным ожесточенной классовой борьбой. В исторические часы подготовки к штурму Зимнего дворца мне посчастливилось быть на Дворцовой площади. Сводный наш красногвардейский отряд ворвался в главные ворота Зимнего, завязал рукопашную схватку с юнкерами. Короче говоря, Советскую власть мы утверждали с оружием в руках.
И дальнейшая моя биография, как мне думается, сложилась счастливо. Вскоре после победы Октября и разгрома контрреволюционных сил генерала Краснова наш отряд был направлен в распоряжение коменданта Смольного П. Д. Малькова. Сперва меня использовали там на второстепенных постах охраны, а затем доверили охрану Владимира Ильича Ленина. Пост этот считался у нас самым ответственным.
На этом посту, кстати, заработал я десять суток ареста, и, хотя отсиживать их не пришлось, до сих пор считаю, что заработал правильно.
Случилось это так. Однажды со мной разговорилась Надежда Константиновна Крупская. Узнав, что я из-за Невской заставы, обрадовалась, начала расспрашивать про знакомых.
Владимира Ильича в тот вечер в Смольном не было, выступал где-то на митинге и вернуться должен был поздно.
— Знаете что, товарищ Щевьев, пойдемте-ка чай пить, — предложила Надежда Константиновна.
Я, понятно, отказался, сказал, что с поста уйти права не имею, да, видно, должной твердости не проявил. Короче говоря, зашел, и сели мы с Надеждой Константиновной пить чай с ржаными сухарями. Вот тут-то, как на грех, и появился комендант Мальков. Увидел меня со стаканом в руках, даже побледнел от ярости. Словом, марш на гауптвахту, десять суток ареста.
— Это я во всем виновата, — говорит Крупская коменданту. — Товарищ Щевьев мой старый знакомый...
Но Мальков был неумолим, и отсиживать бы мне свои десять суток, если б не заступничество Владимира Ильича. На следующий день все еще сердитый комендант велел мне идти к Ленину. Там встретила меня Надежда Константиновна, рассказала Владимиру Ильичу со смехом, как по ее вине чуть было не пострадал безвинный человек.
— Такой ли уж безвинный? — тоже смеясь, спросил Владимир Ильич, но, заметив мое смущение, добавил: — Ладно, за одного битого двух небитых дают, не так ли, товарищ?