природу. В связи с этим он отрицает правильность утверждения
Декарта о том, что животные — это неодушевленные машины, хотя
и подчеркивает, что способность животных чувствовать еще не
делает их природу сходной с человеческой.
Т
рудности спинозовского гилозоизма есть трудности объяснения
происхождения, а тем самым и сущности такого сложнейшего
явления природы, как человеческое сознание, и в особенности
мышления как его высшего проявления. Возврат Спинозы к
гилозоизму от исключительно механистической точки зрения
Декарта в конкретных условиях той эпохи означал безусловно
материалистическую попытку преодоления картезианского
дуализма.
__________________
1
См. настоящее издание, стр. 414.
3
3
С
ледует напомнить, что Декарт, объявив животных простыми
механизмами и подчинив тем же законам важнейшие проявления
человеческого организма (питание, сон, размножение и т.д.), вместе с
тем решительно изъял из сферы действия этих законов область
человеческого мышления. Последнее он объявил функцией души, составляющей проявление особой духовной субстанции, совершенно
независимой от субстанции материальной и противоположной ей. В
этом — одна из главных причин апелляции Декарта к богу как
высшему существу, объединяющему материальную и духовную
субстанции. Спинозовский же материализм, как мы видели, решительно отвергает религиозное представление о боге как
личности, возвышающейся над природой и управляющей ею.
Стремясь к естественному объяснению всех явлений природы, Спиноза и человеческое мышление считает естественным свойством, проявлением атрибута мышления бесконечной субстанции —
природы. Однако метафизическая, неисторическая точка зрения
Спинозы, ‘объясняемая состоянием научных знаний его эпохи, поставила перед ним непреодолимые трудности в объяснении
происхождения сознания. Низкий уровень развития естественных
наук, особенно биологии, полное отсутствие знаний о
происхождении человека являются причиной того, что Спиноза, говоря о различии, существующем между психикой («душой») животного и человеческим интеллектом, не может указать никаких
моментов связи, существующей между ними. Именно поэтому
философ не в состоянии дать сколько-нибудь удовлетворительное
решение вопроса о происхождении человеческого сознания с его