потому, что мы рассматриваем эти вещи только в их единичном
бытии, изолированно, или в сцеплении только некоторого, ограниченного ряда причин. И эта иллюзия может рассеяться у нас
только тогда, когда мы поднимаемся до познания всего порядка
природы, мировой связи всех причин. Лишь в этом случае, указывает
Спиноза, исчезнет иллюзия случайности
3
6
вещей, и мы найдем «все так же необходимым, как все то, чему учит
математика» 1.
Т
аким образом, Спиноза отрицает случайность и признает только
необходимость. Последняя представляется ему как необходимость
математического типа. Вся природа, согласно Спинозе, представляет
собой бесконечный ряд причин и следствий, которые в своей
совокупности составляют однозначную,
однопорядковую
необходимость. Поэтому все в мире, говорит Спиноза, сохраняет
«вечный, прочный и неизменный порядок» 2, так как « вещи не могли
быть произведены богом никаким другим образом и ни в каком
другом порядке, чем произведены» 3. Таким образом, философ
развивает здесь законченный механистический детерминизм, который, будучи распространен на область человеческой
деятельности, приводит к выводам фатализма. Поскольку человек
лишь модус среди других модусов, его деятельность абсолютно
предопределена всей совокупностью мировых связей, образующих
прочные и неизменные законы. И по отношению к человеку Спиноза
считает принципиально возможным такое универсальное
математическое познание, которое объясняло бы существование и
деятельность каждого отдельного индивида. Прочные и неизменные
законы мира Спиноза именует «решениями и велениями бога»
(Decreta Dei), божественным промыслом, неоднократно заявляя, что
«все предопределено богом» 4.
Н
есомненно, в связи с этими положениями фатализма спинозовский
материализм подвергается наибольшему испытанию. Читатель
встретит в произведениях Спинозы отдельные места, где философ
объявляет бога не только причиной происхождения вещей, но и
причиной их продолжающегося существования, прямо заявляя, что
«бог есть... причина бытия... вещей» 5. С точки зрения этой
концепции бога как будто иначе выглядит и само существование
вещей. Если до сих пор, как мы видели, это существование
определялось их взаимной детерминацией, то теперь такое
рассмотрение единичных вещей оказывается уже недостаточным.