– Куда бежишь, подруга? – промолвила ключница, когда Саломея приблизилась к ней. – Не на княжеское ли подворье?
Саломея промолчала, утирая пот со лба. Выражение лица ключницы ей сразу не понравилось. Саломея приготовилась услышать худшее.
– Не ходи на княжеское подворье, подруга, – сказала Гликерия, утянув Саломею в ближайший тенистый переулок. – Дело твое дрянь. Кто-то донес Юрию Игоревичу о твоей тайной связи с княжичем Давыдом. Сразу говорю, то не моя вина. Юрий Игоревич Давыда в поруб посадил на хлеб и воду, а тебя и близко не велено подпускать к теремным воротам.
У Саломеи чуть ноги не подкосились. Она бессильно оперлась рукой о березовый частокол, над которым вздымали свои ветви яблони, отягощенные красно-желтыми плодами.
– Это еще не все, подруга, – с грустным вздохом продолжила Гликерия. – Вчера к Юрию Игоревичу приехали сваты из Трубчевска, они сговаривают князя выдать за ихнего княжича нашу княжну Радославу. Юрий Игоревич намерен отправить своих людей в Трубчевск, чтобы поглядеть на тамошнего жениха, а заодно подыскать невесту княжичу Давыду. Говорят, у трубчевского князя две дочери на выданье.
Увидев, что Саломея изменилась в лице, Гликерия заволновалась и взяла ее за руку.
– Не горюй, подруга, – молвила ключница. – Я через такие же страдания прошла. В твои годы тоже бегала за одним княжичем, даже забеременела от него. Княжич побаловался со мной и женился на боярышне, а я от страданий высохла, как щепка. Из-за этого младенчик у меня родился мертвый. Я старше тебя на восемь лет, милая. Послушай моего совета: держись за супруга своего. Он хоть и бородат, зато боярин. И ты благодаря ему в боярское сословие вступила. Любовь любовью, но и знатность в этом мире имеет очень большое значение!
Узнав, что Гликерия направляется на торговую площадь, Саломея увязалась с нею. Ей хотелось расспросить ключницу поподробнее о последних событиях в княжеском тереме.
Словоохотливая Гликерия призналась Саломее, что Юрий Игоревич всем слугам в тереме учинил строжайший допрос перед тем, как посадить Давыда под замок.
– Меня тоже водили на дознавание ко князю, – рассказывала Гликерия по пути на рынок. – Сколь слез я пролила, валяясь в ногах у Юрия Игоревича. Кабы не заступничество моей госпожи, то прогнали бы меня из терема в шею. Я же не боярышня, а дочь смерда.
Говоря все это, Гликерия делала большие глаза, то понижая, то повышая голос. Она то и дело оглядывалась на прохожих, боясь столкнуться на улице с кем-нибудь из теремной челяди.
Оказавшись на торжище, Гликерия и Саломея зашли в дощатую лавку Мирошки Кукольника, где в этот момент не было никого из покупателей.