— Она... Она все равно уже мертва.
— Не для меня!
— Ты видел ее, Зед. — Эфу не хотелось, чтобы разговор коснулся жала. — Ты видел, во что она превратилась. Она больше не твоя мама. Мне очень жаль.
— Ты не должен убивать ее! — всхлипнул Зак. Его голос все еще прерывался после перенесенного приступа.
— Должен, — сказал Эф. — Должен.
Он подошел к Заку, пытаясь восстановить утраченный контакт с сыном, но мальчик отскочил от него. Вместо того чтобы прильнуть к отцу, Зак пододвинулся к Норе — единственному человеку поблизости, который хоть как-то мог заменить маму, — и с плачем уткнулся в ее плечо.
Нора посмотрела на Эфа. Ее взгляд был полон сочувствия, но Эф не принял утешения.
Позади него в дверях появился Фет.
— Пошли, — сказал Эф и выбежал из комнаты.
Ночная стража
Они продолжали медленно продвигаться по улице, направляясь к парку Маркуса Грейви, — пятеро свободных от службы пеших полицейских и сержант, следовавший за ними в своем личном автомобиле.
Никаких значков. Никаких видеокамер, положенных для патрульных машин. Никаких докладов о проделанной работе. Забыты внутренние расследования, общественные советы и отдел собственной безопасности.
Главное — сила. И наведение порядка.
Федералы уже навешали на это ярлыки: «инфекционная мания», «чумное помешательство» и так далее.
А куда делся старый добрый термин «плохие парни»? Вышел из моды?
Что там говорили в правительстве? Мобилизовать полицию штата? Призвать национальную гвардию? Развернуть войска?
«По крайней мере, дайте нам, простым городским полицейским, ребятам в синей форме, право первого выстрела».
— Эй! Что за херня?!..
Один из мужчин схватился за руку. На ней был глубокий разрез — что-то рассекло локоть, пройдя сквозь рукав. Еще один снаряд ударил в асфальт прямо перед ногами.
— Они что, бля, начали швырять камни? Мужчины вскинули глаза наверх, к крышам.
— Вон! Там!
Огромный кусок декоративной облицовки с изображением геральдической лилии плавно опускался им на головы. Мужчины бросились врассыпную. Камень с треском разбился на бордюре тротуара, обдав голени мужчин градом обломков.
— Сюда!
Они бросились к двери подъезда, ворвались внутрь. Первый из мужчин рванул по лестнице на второй этаж. Там, посреди лестничной площадки, стояла девочка-подросток в длинной ночной рубашке.
— Убирайся отсюда, детка! — заорал мужчина, огибая ее и направляясь к следующему пролету. Наверху кто-то двигался. Сейчас полицейскому не нужно было вызывать подкрепление, не нужно было играть по правилам, не нужно было искать оправданий для применения силы. Он выкрикнул, чтобы парень наверху остановился, а затем, открыв огонь, вколотил в него четыре пули и уложил на месте.