Штамм. Закат (Дель Торо, Хоган) - страница 3

И вот сейчас Сетракян смотрел на свое отражение. Зер­кало висело в проеме между массивной фарфоровой рако­виной и столиком, на котором были расставлены его по­рошки и бальзамы, средства от артрита, стояла ванночка с жидкой подогреваемой мазью для облегчения боли в шишковатых суставах. Сетракян смотрел на свое отраже­ние и изучал его.

А в ответ на Сетракяна глядело его собственное увяда­ние. Подтверждение того, что его тело было не чем иным, как... просто телом. Стареющим. Слабеющим. Ветшаю­щим. Распадающимся до такой степени, что Сетракян уже не был уверен, сумеет ли оно пережить корпоральную травму обращения. Не все жертвы переживают такое.

Его лицо... Глубокие морщины — как отпечаток пальца. Отпечаток большого пальца времени, четко оттиснутый на его внешности. За одну только прошедшую ночь он по­старел еще лет на двадцать. Глаза выглядели маленькими и сухими, с желтизной, как у слоновой кости. Даже блед­ность исчезла, а волосы лежали на черепе как тонкая сере­бряная травка, прибитая недавней бурей.

Тук-тук-тук...

Он услышал зов той самой смерти. Стук той самой тро­сти. Звук собственного сердца...

Сетракян посмотрел на свои изуродованные кисти. Лишь чистым волевым усилием он вылепил из них руки, годные для того, чтобы обхватывать рукоятку серебряного меча и владеть им, — однако ни на что другое гибкости и сноровки уже не хватало.

Битва с Владыкой невероятно истощила его. Владыка был намного сильнее, чем тот вампир, которого Авраам помнил. Намного сильнее даже, чем Авраам мог предпо­ложить. Сетракяну еще только предстояло обдумать тео­рию, которая начала рождаться у него, после того как Вла­дыка выжил при облучении прямым солнечным светом — этот свет лишь ослабил его и обуглил кожу, но не уничто­жил. Губительные для вирусов ультрафиолетовые лучи должны были пронзить Владыку как десять тысяч серебря­ных мечей, и все же чудовищная Тварь выстояла и спас­лась бегством.

В конце концов, что такое жизнь, как не цепочка ма­леньких побед и куда больших поражений? И что еще оста­валось делать? Сдаваться?

Сетракян не сдавался никогда.

Задний ум — вот все, чем он сейчас располагал. Задним умом Сетракян был еще крепок. Ах, если бы только он сде­лал это вместо того\ Если бы только он начинил здание динамитом, узнав, что Владыка будет внутри! Если бы толь­ко Эф позволил ему, Сетракяну, испустить последний вздох, вместо того чтобы спасти в последний критический момент...

Сетракяну стоило лишь подумать об упущенных воз­можностях, как сердце снова ускорило ритм. Мерцающий ритм. Скачущий... Шаткий... Словно в нем сидел нетерпе­ливый ребенок, которому только бегать бы и бегать.