Бертрам зашагал к террасе. Обиженный и огорченный Эльрих, действительно, еще сидел на прежнем месте. Он наконец-то сообразил, до какой степени позорно обращались с ним и какой неблагодарностью отплатили ему за его самопожертвование. Какое право имела эта женщина так тиранить его и зачем он допустил это?
— Что это вы сидите так одиноко и с таким меланхолическим видом? — обратился к нему Бертрам. — Что с вами?
— Нехорошо себя чувствую, — глухо проговорил Эльрих.
— Нездоровы? Дайте-ка пульс!
— Нет, не то. Я хочу сказать, что со мной дурно обращаются, — и Эльрих бросил обвиняющий взгляд на окна второго этажа.
— Фрейлейн Мальнер? Не может быть! Ведь вы — ее вернейший союзник.
— Был до сих пор, но если так обращаются…
Доктор придвинул стул и сел.
— Это интересно! Расскажите!
Эльрих был именно в таком настроении, когда человек чувствует потребность отвести душу, и принялся жаловаться.
Бертрам слушал с видом бесконечного участия.
— Да, вы порядком отравляли мне жизнь последние две недели, — сказал он, когда Эльрих кончил рассказ. — Но я никогда не сердился на вас; я знал, что вы действуете под давлением.
Эльрих нашел такой образ мыслей весьма благородным, но это заставило его еще больше рассердиться, и он геройски воскликнул:
— Я сброшу с себя это иго! Сброшу!
— Браво! Я давно ждал, что вы сделаете это; вы — более одаренная, высшая натура и не должны подчиняться ей.
Эльрих совсем растрогался от такого взгляда на его натуру. Он только теперь увидел, до какой степени несправедливо поступали с молодым человеком.
Между тем доктор продолжал:
— Полагаю, для вас не тайна, что привлекает меня сюда. Боже мой, разве преступление — любить и стремиться к обладанию предметом своей любви?
— Напротив, это в высшей степени разумно, — заявил Эльрих. — Вы и госпожа Мальнер молоды, а молодость имеет свои права. Я никогда не стал бы препятствовать вам, и теперь покажу ей, что думаю относительно этого; с сегодняшнего дня я буду сохранять нейтралитет. Объясняйтесь, доктор, делайте предложение, женитесь с Богом! Я вас благословляю.
— Покорнейше благодарю, — сказал врач и хотел дружески пожать руку благословляющего, но тот испуганно отшатнулся и опять посмотрел на окна.
— Тише! Тише! Что, если она увидит?
— Что же случилось? Ведь вы, кажется, хотели сбросить с себя иго?
— Да, но… не сейчас же! Надо сначала собраться с духом.
— А! Ну, собирайтесь. Если же наша почтенная соотечественница вздумает опять дурно обращаться с вами, скажите мне; уж я с ней справлюсь.
Бертрам встал и пошел к дверям. Эльрих смотрел ему вслед с восторгом. Что за человек! Он никого не боится!