— Что это было? — шепотом спросила Лили.
— Я положил камень под подушку. Отец часто вырезал…
— По камню?
— Да, делал маленькие рожицы… Глазки, носик, ротик… Однажды, когда мне было шесть, он подарил мне такую игрушку.
— На день рождения?
— Нет. Он не считал дни рождения праздниками. Просто подарил. Наверное, по случайной прихоти. Я так и не понял почему. Вот еще один вопрос, на который не дождаться ответа. — Джон взял два мягких кресла, стоявшие у стены, и придвинул их ближе к кровати. — Не возражаешь, если мы немного посидим тут?
Прошел час. За это время в палату заходило множество докторов и сестер — Гэс был единственным пациентом в критическом состоянии. Пока они следили за показаниями приборов, Джон внимательно наблюдал за отцом. Гэс ни разу не пошевелился, не издал ни одного звука.
Когда они остались в палате одни, Лили вдруг сказала:
— У всех это есть.
— Что?
— Вопросы без ответов.
— Ты о себе и Майде?
— О нас в особенности.
— Тебе повезло, что она хорошо себя чувствует. Значит, еще есть время. — Но для Гэса время уже истекало. Джон чувствовал это кожей. Теперь, оглядываясь назад, он вспоминал настораживающие признаки… Черт побери, ведь в последние несколько раз Джон обратил внимание на то, что Гэс не встает с дивана.
Он должен был понять…
В четверг Джон понял, что надежды тщетны. Лили свернулась калачиком в кресле. Глаза ее закрывались, но, когда Джону казалось, что она заснула, Лили приподнимала голову и улыбалась, чтобы подбодрить его. Лили не произносила ни слова. Это было не нужно. Она просто улыбалась, и Джон понимал, что находится там, где ему и положено.
И она была права. Гэс — его отец. Джона не было рядом, когда с Донни стряслась беда, и этого он не простит себе до самой смерти. Теперь беда стряслась с Гэсом. Джон не мог оставить его.
Однако Лили не обязана сидеть тут вместе с ним. Заставлять ее торчать в больнице всю ночь напролет было бы в высшей степени эгоистично.
И потому, как только она снова закрыла веки, Джон тронул ее за руку. Глаза Лили немедленно распахнулись.
— Тебе незачем тут оставаться, — прошептал он, — ты очень устала.
— Я в порядке.
— Возьми машину и поезжай спать. Я не могу отсюда уйти.
— Ты хочешь побыть один?
Джон покачал головой.
Лили улыбнулась и, поджав под себя ноги, устроилась в кресле поудобнее.
Глядя на нее, Джон ощутил невероятное тепло, и в этот момент понял, что влюблен.
Лили все-таки задремала.
Джон тоже чуть не провалился в сон. Но он никак не мог себе этого позволить. Была уже глубокая ночь, палата погрузилась во мрак, и только монитор, тихо и монотонно попискивая, навевал сон. Веки у Джона стали сухими и тяжелыми, словно налитыми свинцом, одно из них подергивалось, но он по-прежнему не спал. А когда сестра принесла горячего кофе, Джон выпил все до капли. После этого он смотрел на приборы, наблюдал за сестрами, но Гэс все не просыпался.