Все утро в среду Лили была на взводе, как и в последние дни в Бостоне. Чтобы отвлечься, она полностью погрузилась в работу: почти яростно перекладывала яблочную массу слоями сеток и холста. Но тревожное ожидание не покидало ее, то отступая немного, то возвращаясь вновь. И всякий раз происходила резкая смена эмоций: от страха — к удовлетворению, от удовлетворения — к смущению, а от смущения — к ярости. И все же одно чувство оставалось неизменно: Лили жаждала справедливости.
По иронии судьбы именно Терри Салливан дал ей возможность добиться этого. Как только Джон называл старым коллегам его имя, они тут же мчались в Нью-Хэмпшир. Едва они окажутся в Лейк-Генри, все внимание переключится на Терри. Да уж, не рой другому яму.
Мысли об этом приносили Лили глубокое удовлетворение.
Но мысли о толпах любопытных журналистов, об их вопросах, о возобновлении интереса к ее персоне, пусть даже ненадолго, вызывали у Лили тошноту. Однако, ничем не жертвуя, ничего нельзя добиться.
— Ты чем-то озабочена, — заметила Майда.
Только что начался перерыв на ленч, и они шли домой. День выдался ясный, но холодный.
Конечно, следовало бы рассказать обо всем Майде прямо сейчас. Ведь основная масса прессы может приехать уже сегодня после полудня. Однако не исключено, что никто не приедет. Джон считал это возможным. Не то чтобы он готовился к этому, но допускал такой вариант. На этот случай лучше ничего не рассказывать.
Но если все приедут, возле церкви будет столпотворение. Лили хотела предупредить Майду, рассказать ей об их с Джоном замысле. Она надеялась на понимание, но, вероятно, напрасно. Майда не захочет, чтобы пресса слетелась в их город. Она ведь сразу заявила об этом, как только Лили приехала из Бостона.
— Это связано с Джоном Киплингом? — спросила Майда, держа перед дочерью открытую дверь дома. Звонил телефон, но, надеясь на Поппи, Майда не спешила снимать трубку.
Лили прошла за матерью в кухню, пытаясь понять, сказал ли кто Майде об этом или она сама догадалась, и если догадалась, то о чем именно.
— Почему ты спрашиваешь?
Телефон зазвонил снова. По-прежнему не обращая на него внимания, Майда повесила жакет на спинку стула и, взявшись за ручку холодильника, удивленно поглядела на дочь.
— Я не так тупа, Лили. И совсем не глуха. Даже если бы я ухитрилась не слышать, кому и как ты звонишь каждый день, даже если бы ты сама мне не призналась в том, что была рядом с ним, пока умирал Гэс, да и потом на похоронах, даже если бы я сама не видела тебя с ним в церкви, мне рассказали бы обо всем мои подруги. Мне уже поведали, как вы всех поразили на четверге у Чарли.