— Мама и папа уже улетели, — подтвердил Джон. — На юг.
— А эти двое увидят их когда-нибудь?
— Они не встретятся еще три года. Только тогда молодые вернутся сюда, чтобы найти себе пару, но еще неизвестно, выберут ли для гнездовья наше озеро или одно из соседних. И трудно сказать, узнают ли они своих родителей, а родители — детей.
— Печально, — заметила Лили, подумав о Майде. Впрочем, теперь через разделявшую их пропасть был перекинут мостик.
— Не надо обманываться, — проговорил Джон. — Ради выживания этим птицам придется проявить массу незаурядных качеств. Благодаря этому вид и просуществовал на земле столько миллионов лет. Но чувствительность? Сентиментальность? Не думаю.
— Неужели? А разве не ты говорил, что они каждый раз выходят к тебе навстречу?
Джон усмехнулся:
— Да, правда, мне приятно так думать. Но если долго подождать и хорошенько притаиться, они непременно проплывут мимо.
— Мне нравится иное объяснение. Полагаю, ты тоже чувствителен и сентиментален. — И тут она спросила о том, о чем размышляла уже много часов: — А ты правду сказал им о книге?
Джон уже давно и бесповоротно все решил. И с ощущением полной правоты и уверенности ответил:
— Да, это правда.
— Вообще никакой книги не будет?
— Во всяком случае, на эту тему. Уже и так о мисс Блейк сказано больше, чем мне бы хотелось.
— А как насчет Терри?
— О нем все написано в «Лейк ньюс».
— Но кто-нибудь другой будет копать эту тему дальше.
— Ну и пусть. С меня и этого довольно.
— А как же деньги и слава?
Посмотрев на женщину, доверчиво прижавшуюся к нему, Джон забыл даже о существовании таких понятий, не говоря уж о стремлении к ним.
— Ну что за пустяки — деньги и слава. Ведь их не возьмешь с собой на каноэ, они не согреют тебя в постели после такой прогулки. Они не умеют разговаривать. Они не умеют петь. И не могут иметь детей.
— Я могу иметь детей, — сказала Лили.
— Знаю, что можешь, но ты должна хотеть этого.
— Почему бы и нет?
— Ты не захочешь, если решишь снова уехать в Бостон. Во всяком случае, не захочешь детей от меня, потому что я не собираюсь уезжать отсюда. Вот. А ты?
— Что я?
— Все еще мечтаешь вернуться?
Лили еще не приняла решения, но уже знала, что ей теперь делать. Это оказалось довольно просто.
— Да что мне там нужно? — Она действительно не могла вообразить ничего более важного и существенного, чем то, что происходило сейчас с ней.
— Твоя машина. Фортепиано. Одежда.
— Ну что за пустяки. Ведь машина не может пойти с тобой по озеру на каноэ на леденящем ветру. А пианино не согреет в постели. Одежда не может ни разговаривать, ни петь, ни иметь детей.