— Выпить хочешь? — спросил Педерсен и, не дожидаясь ответа, плеснул мне русской водки.
Мы пили и смотрели матч. Португальцы были вроде запасной команды Бразилии. Они забавно играли, и мне хотелось болеть за них, но почти всегда это оборачивалось разочарованием. Все-таки это не Бразилия. Я подумал, что это как-то странно — смотреть футбол в доме, где объявлен траур. Дочь Педерсена вернулась и села на диван. Взгляд у нее был далеко не робкий. А мой собственный постоянно натыкался на ее голый живот. Заметив это, она натянула футболку пониже. Но потом живот снова оголился.
Педерсен закурил и сказал, что собирался мне позвонить. Многое на сердце накопилось. Он встал и, чтобы не упасть, шагнул в сторону. От него несло спиртом. Я сказал, что могу и подождать. Но Педерсену хотелось говорить. Я повторил, что могу подождать. Время терпит. В таком состоянии можно наговорить такого, о чем натрезво и не заикнешься.
— Что ты хочешь сказать? — спросил Педерсен. — Что я не в том состоянии?
Я объяснил, что нас остановили на мосту. Как и остальных журналистов. Сказал, что их семью, наверное, не надо тревожить. Педерсен ответил, что не сомневается в наших добрых намерениях. Но мы не в курсе. Не знаем, через что он прошел за эти двадцать четыре часа. Этого никто не знает.
— Я хочу поговорить со всеми, — сказал Педерсен. — Приводи их. Пускай приходят.
Его дочь поглядывала на меня. Я старательно отводил взгляд, а он тянулся к голому животу. Хотелось положить руку на мягкое тело.
— Ты думаешь, он был нацистом? — спросил Педерсен.
— Я ничего не думаю, — сказал я. — Просто хочу услышать твое мнение обо всем этом.
— Не-е-ет, ты думаешь, что он нацист. Все так думают. Ты ничем не лучше остальных.
Я ответил, что просто пытаюсь выяснить, что же произошло.
Он сказал, что сразу почувствовал неладное. Приехать сюда. Втереться в доверие. Разыграть из себя друга. И все — для того, чтобы заклеймить обычного парня. Может, его сын и не был паинькой, но свой хлеб зарабатывал честно.
— Хочешь посмотреть на него? — спросил Педерсен.
— Что?
— Хочешь посмотреть на него?
Я встал и сказал, что, наверное, зайду попозже.
— Хочешь посмотреть на него?
Я поблагодарил за водку и пошел к двери. Педерсен остановил меня. Схватил за локоть и потащил к лестнице.
— Я хочу, чтоб ты на него посмотрел, — сказал Педерсен.
Я попытался высвободиться, но не тут-то было. Педерсен тянул меня по лестнице, ступенька за ступенькой. Я решил не сопротивляться. На втором этаже дверь была приоткрыта. Я заглянул внутрь и увидел плакаты с футболистами, телевизор и стереомагнитофон. Тут же лежал и сам парень, усыпанный цветами. А я-то думал, что тело отправили на вскрытие. Покойного я увидел мельком, потом кто-то начал всхлипывать.