— Что случилось с молодым Педерсеном на самом деле? — спросил я.
— Думаю, Самсон Нильсен посчитал, что он опасен, — ответил Ларсен.
— Опасен — для кого?
Жена Ларсена снова закричала. Почти в отчаянии.
— Лучше тебе сейчас уйти, — сказал Ларсен.
Он посмотрел на меня и убежал в спальню. Я докурил сигарету. Потом встал и подошел к раковине. С жадностью выпил четыре или пять стаканов воды. Дождь перестал. Над вершинами гор ползло вечернее солнце. Выйдя в переулок, я посмотрел вокруг, но не увидел ни журналистов, ни кого бы то ни было, кто мог бы за мной шпионить. Припаркованные вдоль стен автомобили отдыхали, как будто были у себя дома. Вечер выдался тихий. Дождь смыл все посторонние запахи. Пахло летом.
Я пошел по переулку, но вдруг услышал окрик Ларсена. Он подошел ко мне. На нем снова был парик.
— Ты ведь обо мне не будешь писать? — спросил он.
Я не ответил.
— Мне нельзя в это впутываться, — сказал он.
— Говоришь, впутываться нельзя?
Мы оба молчали.
— Все, что я сделал, я сделал для нее, — сказал Ларсен.
На Рёлдальсвейене шла демонстрация против расизма. Колонна демонстрантов прошла мимо моей «вольво», но мне все равно казалось, что я наблюдаю ее издалека. Возглавляли шествие председатель Эльвестад, пастор и незнакомый мне темнокожий человек. Всего в процессии было минимум триста-четыреста человек. У некоторых в руках были факелы. Все это время я сидел в крайне неудобной позе. Не хотел, чтобы к спине липла мокрая рубашка.
Когда демонстранты прошли, я поехал дальше. Навстречу сплошным потоком ехали автомобили. Улица в окне казалась размытой. В голове все плыло, как асфальт под колесами. На перекрестке у «Плавильни» я проехал мимо моего братца. Он сидел в новенькой «субару». До него было рукой подать. Франк меня не заметил и свернул налево.
Я заехал в «Макдоналдс» купить пару гамбургеров — себе и «Рональдо». Когда я снова вышел, то увидел на набережной Мартинсена. Он сидел в «пежо» стального цвета и следил за мной. Я подошел к нему.
— Работка непыльная? — спросил я.
— Что? — переспросил Мартинсен.
— Не перетруждаешься? — продолжал я. — Хорошо, когда выпадают такие деньки. Главное — спокойствие. Сидишь и следишь за жизнью. И иногда щелкаешь фотоаппаратом.
Мартинсен молчал.
И я молчал.
— Что тебе нужно? — спросил Мартинсен.
— Ничего особенного. Мне просто нравится говорить всякую чушь. Кстати, не знаешь, кроме тебя кто-то за мной шпионит?
— Шпионит — за тобой?
— Да, шпионит.
— Нет.
— А ты один-то справляешься?
— Нет, работенка не из легких, — признался. — Уследишь не всегда.
— Как знать, — ответил я. — Иногда ты подбираешься слишком близко.