Эстер слабо вскрикнула.
– Только не знаю, каким образом они здесь замешаны, но я сам стал членом ячейки "консов"…
– Мис-тер Кор-тней!
– Не по своей воле, - поспешил объяснить я. - Меня завербовали на плантации "Хлорелла" в Коста-Рике, а попасть оттуда на Север можно было только через организацию "консов". На плантациях я и вступил в ячейку, проявил способности и был переброшен в Нью-Йорк. Остальное ты знаешь.
Она долго молчала и наконец спросила:
– Вы уверены, что теперь все в порядке?
Сам отчаянно надеясь на это, я храбро ответил:
– Конечно, Эстер.
Она радостно улыбнулась.
– Пойду за нашими пайками, - заметила она, отстегивая ремни сиденья. - А вы лучше оставайтесь здесь.
Через сорок часов полета я сказал Эстер:
– Этот проклятый жулик стюард совсем обнаглел. Посмотри! - И протянул ей мой термос с водой и пакет с рационом. Пломбы на них были повреждены, а воды явно не хватало.
– Считается, что эти пайки опломбированы, - гневно продолжал я. - Это же чистое жульничество! А как у тебя?
– То же самое, - ответила она равнодушно. - Тут ничего не поделаешь. Давайте поедим попозже, мистер Кортней. - Она делала явные усилия, чтобы казаться веселой. - Партию в теннис?
– Ладно, - проворчал я, устанавливая настольный теннис, взятый в комнате отдыха. Эстер играла лучше меня, но сегодня я без труда одержал победу. Она была рассеянна и неловка, не вовремя нажимала рычаг и не туда посылала мячи. Однако полчаса игры, по-видимому, принесли пользу нам обоим. Эстер повеселела, и мы с аппетитом позавтракали.
Теперь мы стали постоянно играть в теннис перед едой. Больше в этом тесном обиталище заняться было нечем. Через каждые восемь часов Эстер отправлялась за нашим рационом, я ворчал на недостачу и сорванные пломбы, мы играли в теннис, а потом закусывали. Остальное время приходилось изучать рекламу фирмы "Шокен", мелькавшую на стенах ракеты.
– Все не так уж плохо, - думал я. - Шокен на Луне, и никто не помешает мне с ним встретиться. Там не так тесно и больше свободного времени. Мне хотелось расспросить у Эстер, что она слышала о Джеке О'Ши, но я промолчал. Боялся, что мне не по душе будут истории, которые она могла мне рассказать о герое-лилипуте и его триумфальном шествии из города в город, от женщины к женщине.
Однообразная реклама была наконец прервана объявлением: "Пассажиров просят явиться на кухню за последней порцией жидкого пайка. Сейчас восемь часов, и до прилунения никакие продукты больше выдаваться не будут".
Эстер улыбнулась мне и ушла, захватив поднос.
Лунное притяжение уже давало себя знать - все мои внутренности выворачивало наизнанку. Эстер вернулась, как обычно, через десять минут с двумя термосами Кофиеста и мягко пожурила меня: