Солово отказался брать подвешенную приманку, сулившую столь благоприятное будущее, и оставил вопрос открытым.
– Но вы уклонились от объяснения, как это вышло, - вежливо проговорил он.
– Ах да. - Баал-Шем явно был под впечатлением сдержанности капитана. С известными усилиями, прибегнув к некоторой магии, я могу ограничить воздействие имени Бога, так чтобы оно не причинило вреда определенной категории персон. И на этот раз, чтобы потешить свое чувство юмора, я исключил обладателей прекрасного зада…
– Ага, понимаю, - промолвил Солово.
– Но это отнюдь не значит, что путешествующему на корабле равви из иудеев позволительно услыхать благословенное имя и жить.
– Надеюсь, этого не случилось? - спросил капитан.
– Увы, ты ошибся! Равви необычайно скромен, преждевременно зрел и со спины напоминает грушу - форма сия приобретена им в результате долгих и усердных занятий… Нет, выходит, что он уже знал это имя - помогла ли тому ученость или молитва, - а посему не разделил общую участь.
– Мне бы хотелось встретиться с этим человеком, - проговорил Солово, словно бы прося одолжения.
– Так оно и будет, капитан. Его судьба - в твоих руках. Ты вправе позволить ему закончить свое посольство от каирских евреев к их оттоманским собратьям; можешь поговорить с ним или попросту выбросить за борт.
Солово наконец смилостивился над Баал-Шемом и извлек другую бутылку с вином из своего запаса.
– Я бы предположил, - он отвернулся, чтобы не видеть крупных глотков, что с подобным человеком мудрее всего обойтись самым мягким образом.
– А… - ответил Баал-Шем, неохотно отрывая губы от алой струи. - В этом разница между мной и ним, между его… философией и понятиями Феме. Он может знать не произносимое всуе имя, но никогда не сможет воспользоваться им!
Тут с захваченного египетского корабля донесся странный вопль, отличающийся от бессмысленного восторга, к которому Солово и Баал-Шем успели привыкнуть. Они огляделись и заметили пару пиратов, выставивших на поручень для всеобщего обозрения юнца с золотистой кожей.
– Живого нашли, - пояснил боцман, обращаясь к своему капитану. Прятался под грудой мертвецов.
– Ну и денек! - воскликнул Баал-Шем. - Сплошные чудеса.
Солово ничего не сказал, однако позволил мотыльку радости дожить положенный срок. Поскольку сей юнец ничем не был похож на не по годам умудренного теолога, путешествие обещало быть куда более интересным, чем он ожидал.
Устроившись удобно в чреве египетского бегемота и потопив галеру "Солово", Баал-Шем объявил, что желает быть доставленным в Сицилию. Учитывая уже известное, его надлежало ублажать всеми возможными способами, и Солово направил корабль на нужный курс.