Определителя номера на телефонном аппарате Тараканова не было, и если считать, что он был дома и в час тридцать разговаривал с Бляхиным, а с Огур разговаривать не хотел, то интересно, каким образом он отделял нужные ему звонки от ненужных?
А если считать, что во время его разговора с Валей к дому действительно подъехал Бляхин, то и Чума там был тоже, потому что как раз в те дни Бляхина на его машине возил Чума-рин, о чем сам Чумарин неоднократно говорил во время допроса. Но если Бляхин и Чума приезжали к Тараканову вечером, то почему они молчат об этом? Зачем понадобился демонстративный приезд туда ночью вместе со свидетелем – Аллой? Зачем, наконец, понадобилось с такими трудами вызванивать Аллу и добиваться именно ее, если Тараканов, у которого они собирались отдохнуть, мог обеспечить им любое требуемое количество девочек любого фасона в любое время суток: стоило приехать к нему, и через пять минут девочки уже ломились бы в двери.
Но все это укладывалось, например, в такую схему: вечером Чума и Бляхин приезжают к Тараканову и каким-то образом, возможно – случайно, выясняют, что он хотел их обыграть с продажей оружия. Происходит разборка, Тараканов получает по морде (вот и ссадина на лице, образовавшаяся за несколько часов до смерти). Затем он либо сбегает от них, либо они увозят его и дают ему время вернуть оружие или деньги. Утром они приезжают к нему, застают его дома, не получают ни оружия, ни денег и в ярости убивают.
Допрос Чумарина в качестве свидетеля был закончен. Я ушла к прокурору за санкцией на арест, а когда вернулась, Чума хныкал, что ему срочно нужно попить. «Можно я дам вам денег, а вы купите мне джин-тоник? – спросил он. – Я жить не могу без джин-тоника». Я не успела и рта раскрыть, как добрые оперативники из РУОПа пообещали ему, что сами купят для него джин-тоник, и убежали в магазин. В коридоре я спросила их, с чего бы вдруг такая благотворительность? «Да ну, Елена Валентиновна, человек в камеру едет: что нам, жалко ему тоника купить?» Я еще подивилась широте их натуры. Я бы на их месте Чуме только стрихнин купила после того концерта, который он закатил в РУОПе. Дело в том, что цену его профессиональным качествам все знали. Его бывшие сослуживцы рассказывали, что в двадцать второй отдел его взяли после того, как в районе, где он работал, произошло «глухое» убийство, туда прислали группу из главка, и все время, пока главковцы там сидели, Чума исправно бегал за водкой, чем, безусловно, зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и вскоре был повышен. В главке он продолжил в том же духе. Как говорили немногие оставшиеся в отделе профессионалы – ага; как вечер, так Чума с сумкой по коридору побежал; вот возвращается, гремя бутылками, и в кабинет к руководству, заперлись и работают. Сравнивать его с операми РУОПа даже не хотелось – все равно что роликовые коньки с валенком. А в день своего задержания он всех руоповцев подряд, в том числе и тех, кто в розыске работал больше, чем Чума вообще жил на этом свете, обзывал щенками и орал: «Да кто вы такие? Да у меня орденов и медалей больше, чем у вас у всех пуговиц на ширинках! Я подполковник, и со мной разговаривать может только равный мне по званию, а вы все щенки!..» Я тоже попалась ему под горячую руку и вынуждена была даже попросить найти на моей форме хотя бы одну ширинку, а потом посчитать на ней пуговицы.