Слуга, Емельян, будучи допрошенным судебным следователем, показал бы, что господа его все время ссорились, и даже в утро происшествия громко поругались. Потом убитый барин хотел с ним вместе книги расставлять, а другой отправил его за покупками, взял за руку и вывел за дверь, а потом еще и запер дверь изнутри. Эксперты дали бы заключение о том, что если не взведен курок и собачка не тронута, оружие выстрелить не может. И какие же выводы сформируются у судебного следователя?
Люди они здесь новые, подумает он, их взаимоотношения никому не известны, а слуга свидетельствует о ссорах и вражде; выстрел был сделан в упор, прямо в сердце, боевой и более мощный револьвер принадлежал убитому, но почему-то оказался в руках у стрелявшего; выстрел в пустой квартире, из которой настойчиво удален свидетель, слуга. Каковы последствия таких выводов? Арест Морошкина, предъявление ему обвинения, осуждение за умышленное убийство.
Случай этот произвел на обоих друзей сильнейшее впечатление; Морошкин до конца своих дней хранил пулю, вытащенную из стены, и оба они смотрели на нее как на некое предупреждение им на пороге их обвинительной деятельности: предупреждение не поддаваться первому впечатлению, не отбрасывать без разбора частности, не делать из частностей поспешный вывод и не притягивать к этому выводу все остальные данные.
А мы с Лешкой Горчаковым, кроме того, договорились, что никогда не пойдем на то, чтобы фабриковать доказательства. Конечно, все без исключения следователи позволяют себе маленькую «липу» — исправить дату, например, расписаться за фигуранта в каком-нибудь уведомлении, которое зачитал ему по телефону. И прокуроры это знают, но такова система, строго ограничивающая сроки следствия, но не учитывающая следственную загрузку, из-за которой в эти сроки уложиться может только волшебник, научившийся останавливать время; никакая рациональная организация труда здесь не поможет.
Я лично наблюдала, как наш зампрокурора по надзору за милицией, кстати, глубоко порядочный человек и прекрасный специалист с огромным стажем, отправил милицейской следовательнице дело на доработку. Я зачем-то зашла к нему в кабинет в пятницу в четыре часа, когда молодая специалистка из следственного отдела, кстати, тоже грамотная и порядочная девушка, принесла ему на утверждение дело с обвинительным заключением; а зампрокурора придрался к тому, что действия виновных — разбойников — квалифицированы не совсем правильно, надо вменить им еще один признак состава, который ровным счетом ничего не изменит в их судьбе и не повлияет на меру наказания, но отсутствие упоминания о нем в обвинительном заключении может повлечь доследование (это было еще в незапамятные времена, когда суды возвращали дела на доследование, за что бедных следопытов лишали всяческих благ и пинали ногами; это теперь всем все равно).