Так вот, в пятницу в четыре часа зампрокурора предложил следовательнице забрать дело, перепечатать формулы обвинения двоих разбойников на трех листах каждая, дополнив их нужным признаком состава, затем поехать в следственный изолятор, перепредъявить подследственным обвинение, пересоставить обвинительное заключение — и это, заметьте, в то время, когда о компьютерах и мечтать не смели, карябали следственные документы на допотопных «ундервудах»; перешить дело, переписать опись и представить все в готовом виде прокурору до истечения рабочего дня, так как завтра, в субботу, истекает срок содержания разбойников под стражей, и, если это не будет сделано, их придется отпускать.
Следователь вышла следом за мной, попросила разрешения воспользоваться моей машин кой, в три минуты допечатала нужный признак, расписалась за обоих негодяев и понесла дело прокурору.
Тот похвалил ее за оперативность, утвердил обвинительное заключение, и все остались довольны, хотя прокурор понимал, что за полчаса переделать все эти документы, съездить в изолятор и вернуться назад невозможно, а следователь понимала, что прокурор это понимает.
Но даже такие штучки, хоть это и не богоугодное дело, все же достаточно невинная «липа».
Другое дело — фальсификация доказательств.
Страшнее этого ничего быть не может, а самое страшное то, что это затягивает; позволив себе такое один раз, в виде исключения, потом начнешь думать, что это оказалось не смертельно, и почему бы не повторить еще раз, раз все так удачно сошло?
Я же прекрасно помню, как Лешка вдохновенно говорил:
— Допустим, мы с тобой знаем точно, что некто — негодяй, и должен сидеть в тюрьме. А доказательств нету. А он над нами смеется и рожи корчит. И санкцию на арест нам не дают. Что делать? Дать ему водички попить из чистого стакана, а потом его отпечатки на ножик окровавленный? — это Лешка намекал на недавно осужденного эксперта-криминалиста, который по заданию уголовного розыска именно этим и занимался, с полной уверенностью в том, что он — за правое дело. Собственно, из-за этого эксперта у нас и разговор завязался.
— Вот именно, — поддакивала я, — этот деятель тоже так думал. А мальчишка, чьи пальцы он перенес на объект с места происшествия, три месяца отсидел ни за что. А убивец в это время по улицам гулял.
— То есть вывод какой? — продолжал Лешка. — Мы с тобой не можем подменять высшую справедливость и решать, кому добавить доказательств. Есть улики — вперед, нету их — пардон; до лучших времен. Просто надо работать так, что если ты доказательств не добыл, значит, их и нету.