Любовник! Ночные забавы? Глаза Оливии превратились в застывшие озера цвета морской волны, когда она попыталась осознать, что Гил сказал.
— Не смотри на меня, как безмозглая кукла, и не делай вид, будто не понимаешь, о чем идет речь, — продолжал кипятиться Гил. — Отправляя своих любовников по домам на рассвете, ты быть может, сохраняешь свою репутацию неподмоченной, но это не помогает тебе быть аккуратной на службе. Не кажется ли тебе, что поставить двуспальную кровать было бы куда честнее, чем разыгрывать из себя недотрогу.
Оливия покрылась густым ярким румянцем. До нее наконец-то дошел смысл сказанного Гилом. Он считает ее последней шлюхой!
— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Ты не имеешь никакого права… — попыталась возразить она.
— Я имею полное право говорить с тобой в таком тоне, раз твои занятия в свободное время мешают твоей служебной деятельности.
— Одно другому не…
— Не мешает? — Темные глаза Гила злобно блеснули. — Я тебе ясно сказал: ты должна присутствовать на встрече сегодня утром. Хотя… — Он вызывающе оглядел ее. — Я должен признать, ты едва ли способна была бы прибавить сил нашей стороне. Ты смотрела уже на себя в зеркало?
— Что, прости?
— Ты выглядишь такой измочаленной… обессиленной, — продолжал кричать Гил. — Для нашего рекламного агентства ты делаешь мерзкую рекламу. Тебе бы не удалось продать за доллар собственную персону, не говоря уж о чьем-то товаре.
Оливия пристально смотрела на него, а обида и негодование слезами застилали ей глаза. Она не могла проронить ни слова. Повернувшись, она хотела с достоинством удалиться, но он схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.
Возможно, он все же позволил бы ей уйти, если бы она не сопротивлялась. Однако его тяжелая рука лежала на плече Оливии, и это послужило последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она неистово замахала кулаками. Несколько секунд шла борьба, пока, наконец, Гил не сжал ее запястья и не прислонил ее к стене, лишив возможности сопротивляться.
Оливия дышала тяжело, отрывисто, в висках бешено стучала кровь. Она смотрела в лицо Гилу, заметив, как побелели от напряжения его скулы.
Они не знали, сколько времени простояли так, глядя друг на друга в упор, затем вдруг выражение лица Гила изменилось. Он все еще злился — Оливии это было ясно, но теперь в его чертах проглядывало что-то новое. Он неотрывно смотрел на ее губы и вдруг, совершенно неожиданно, прильнул к ним жарким поцелуем.
Шли секунды… минуты — Оливия потеряла ощущение времени. Она чувствовала лишь одно — жгучее желание, которое разбудил в ней поцелуй Гила, и этот сладостный огонь захватил все ее существо.