Наверно, Майкл думает, что соблазнить ее ничего не стоит. Он начнет целовать ее — сначала нежно, а потом все крепче и крепче. Затем его руки начнут блуждать по ее телу, изучать его, касаться самых чувствительных мест. А потом на смену рукам придут губы. Потом разденет ее, и страсть одержит верх над здравым смыслом. Они упадут на кровать, и тогда она пропала. Пропала навсегда.
Нет! Я не хочу умирать! — беззвучно крикнула Мэри и отпрянула. В конце концов, это всего лишь временное соглашение. Все равно через несколько месяцев придется уйти отсюда, так зачем тащить за собой большой старый факел?
— Я пошла спать.
— Ладно. Увидимся утром, — лаконично ответил Майкл. — Тебе что-нибудь нужно?
— Нет. — Мэри покачала головой. — Спасибо за обед, Майкл.
— Мне было хорошо, — ответил Майкл. — Я забыл, как легко с тобой разговаривать.
Мэри покраснела и побежала наверх. Добравшись до спальни, она быстро закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Потом посмотрела на наручные часы и удивилась, поняв, что уже почти полночь. Завтра им с Барбарой предстоит работа, нужно прийти туда на рассвете.
Даже если она уснет сразу же, на сон останется всего пять часов. А она знала, что быстро уснуть не удастся.
Мэри стащила с себя свитер, бросила его на ближайший стул, затем медленно сняла с себя все остальное, облачилась в халат и села на край кровати.
— Летисия, что мы здесь делаем? — пробормотала она, взяв с тумбочки папоротник. — Может быть, нам следовало пожить у мамы и папы. Постоянные поездки туда и обратно были бы легче, чем это… — Мэри схватила пульверизатор, побрызгала Летисию, а потом поставила горшок на место. — Я думала, что у меня есть план. Но стоит ему прикоснуться ко мне, как все мои романтические бредни воскресают… Ты меня понимаешь? — Мэри долго смотрела на горшок. — Конечно, нет. Ты всего лишь растение. И не знаешь, что такое секс. — Она судорожно вздохнула. — Счастливый ты, папоротник…
Проблема именно в этом, думала она. Я знаю о сексе все. Знаю, что может случиться между женщиной и мужчиной. Особенно таким опытным соблазнителем, как Майкл. А о том, чего мне не довелось испытать самой, читала в книгах и журналах. И все же приходилось скрепя сердце признать: настоящего грандиозного секса она не знала. То, что ей доводилось испытывать, в лучшем случае заслуживает оценки «посредственно».
Мэри всегда слишком нервничала и боялась, что партнер поймет ее неопытность. О наслаждении речь не шла; ей хотелось выбраться из неприятной ситуации с наименьшими потерями. Другим наверняка везло больше. Иначе, зачем люди тратят столько времени на мысли о сексе, разговоры о сексе и занятия сексом?