Иван понял, что ребята боятся.
Фрау Бальк приехала, когда дерево уже было распилено, дрова поколоты и сложены под навесом возле сарая. Она оставила у калитки свой велосипед. Быстро переоделась и приказала Шуре следовать за ней.
До наступления темноты они работали на разборке рухнувшего от прямого попадания бомбы трехэтажного дома в центре города. Солдаты вытащили из-под обломков тела старика и старухи. Их тут же опознали. Пожилая чета во время авианалетов никогда не спускалась в бомбоубежище. Когда они возвращались домой, фрау Бальк сказала:
– Бедные Леманны. У них было два сына. Оба офицеры. Они погибли в России. А теперпь и старики…
– Война – это несчастье для всех, фрау Бальк, – ответила Шура.
Фрау Бальк посмотрела на Шуру и кивнула:
– Да, девочка. И ты, и я слишком хорошо об этом знаем. Но совсем недавно почти никто из нас, немцев, так не думал. – И она приложила к губам палец. Палец фрау Бальк дрожал. То ли от усталости, то ли от того, что она только что произнесла.
Шура иногда, входя в гостиную с подносом, слышала, о чем разговаривала хозяйка со своим сыном. Фрау Бальк была немкой, такой же, как большинство немок. Но женское, материнское в ней было все же сильнее. Оно лежало в глубине и прорывалось наружу не всегда. Шура знала, что фрау Бальк уже не верит газетам, которым должна была верить. Что уже не так твердо верит в победу Германии. Иногда она выключала радиоприемник в тот момент, когда из него лился поток слов того, чьи портреты висели везде, в том числе и в гостиной фрау Бальк. Но однажды портрет исчез. Шура нашла его в прихожей. Так он теперь и стоял там, обернутый в старые газеты, за шкафом. А в гостиной появилась увеличенная копия фотографии мужа фрау Бальк, погибшего прошлой зимой под Сталинградом. Однажды Шура принесла чай. Фрау Бальк поблагодарила ее и предложила сесть с ними. Шура для вежливости отказалась и, когда хозяйка повторила, а Арним посмотрел на нее и кивнул, тоже приглашая ее к столу, она села и замерла с кружкой в руке. Шура отпивала по глоточку, стараясь не издавать ни звука, ни шороха. Немного погодя мать и сын продолжили прерванный разговор.
– Но фюрер обещал вам дать новое оружие, которое сокрушит большевиков, – сказала она.
– Чудо-оружие… Мама, все это блеф Министерства пропаганды. Неужели ты еще не понимаешь?
– Говорят, где-то в горах в Южной Баварии работают заводы, где лучшие ученые…
– Мама, перестань. Эти слухи распространяются из тех же партийных кабинетов.
– Но за что вы тогда воюете на фронте?! – вдруг воскликнула фрау Бальк, уронив чайную ложку.