— Мы отправимся, как только стемнеет, монсеньор, — сказал Вард и вздохнул.
Гиш посмотрел на него сокрушенно.
А Филипп презрительно фыркнул.
— Да будет вам, господа! Лучше бы порадовались, что в кой-то веки вам удастся развлечь своего несчастного принца!
Филипп только говорил, что готов одеться скромно и неприметно, как бедный дворянчик, на самом же деле, заставить его сделать это оказалось невозможным. Та одежда, что Гиш и Вард принесли ему, повергла принца в шок.
— Господа, — поморщился он, — С кого вы сняли это тряпье?!
Вард в сердцах швырнул все на пол и носком сапога пнул под диван.
— Вам не угодишь! — проворчал он, — Это мой собственный камзол, если хотите знать!
— Боже, Вард… Ну ладно, я уже сам подобрал себе костюм.
Вард и Гиш мрачно переглянулись.
— Идите сюда, господа, я покажу вам!
Фавориты не стали ни возмущаться, ни пускаться в очередные бессмысленные уговоры, они уже были готовы ко всему и со всем смирились. Так было проще.
— Будем надеяться, что его все-таки не узнают, — тихо проговорил Гиш, когда они осторожно, как воры, покидали дворец через крохотную калитку, которой пользовались самые ничтожные из слуг, мусорщики и золотари.
— Не беспокойтесь, граф, никому даже в голову не придет, — утешил его Вард.
— Если он будет вести себя тихо.
— Если он не будет вести себя тихо — я его задушу.
Гиш хмыкнул.
— Что вас так задержало, господа? — услышали они сварливый голос принца, который уже успел углубиться в какую-то подворотню, — Поспешите, здесь невыносимое зловоние!
Его лошадь стояла посреди улочки прямо в желобе для стока нечистот, где темнела застоявшаяся бурая масса, и воздух казался густым и жирным от гнилостных испарений.
— Какого дьявола вы выбрали именно эту дорогу?! — всхлипнул принц.
Сейчас приключение ему совершенно не нравилось: его мутило, ему казалось, вонь пропитала его волосы и бархат его камзола, и от нее невозможно будет избавиться никогда.
Вард и Гиш поспешили вскочить на лошадей.
— Монсеньор, прошу вас тише, если вы не хотите, чтобы нас здесь застали!
— А, черт!
Филипп свесился с лошади, и его стошнило прямо в сточную канаву, добавив к букету ароматов еще один, новый.
— Монсеньор, — простонал Гиш, — Нам лучше вернуться во дворец!
— Нам лучше поскорее убраться отсюда! — прорычал Вард, — Вы в состоянии ехать, Филипп?
— Я не знаю, — пробормотал Филипп, с трудом выпрямляясь в седле и вытирая губы батистовым платком, — По-моему, я умираю.
В следующий миг платок полетел под копыта лошади. Гиш поспешил склониться и подобрать его.
— Что вы делаете? На нем ваша монограмма, — с укором сказал он.