— О да, — прервал его Филипп, нежно касаясь ладонью его щеки, — Мы могли бы. Мы многое могли бы, но только не здесь и не сейчас.
Они были так близки и открыты друг другу, что высосать его силу оказалось легче, чем кровь из одурманенной жертвы. Ролан сам подался Филиппу навстречу, теперь уже охотно и полностью открываясь ему и не пытаясь мешать, когда тот снова проник в его сознание и теперь уже не просто перебирал его воспоминания, а пил их с жадностью, как чистый эликсир сладчайшей мерзости, забирая их себе вместе с накопленной вампиром энергией и постепенно гася ледяной огонек мертвой жизни, полученной им при обращении. Всего несколько минут, и иссохший труп упал на ковер. Был бы птенец Эмиля старым вампиром — рассыпался бы в прах, а так он превратился всего лишь в отвратительную скрюченную мумию.
Несмотря на не некоторое сожаление, которое, впрочем, касалось скорее ностальгии по прошлым веселым временам, чем о безвременной кончине этого несчастного создания, Филипп почувствовал, что настроение его стремительно улучшается. Выпить силу вампира — это не то же самое, что напиться человеческой крови, это даже не идет в сравнение с отнятой жизнью. Это все равно как проглотить энергетический концентрат, кажешься себе могущественным, как сам Бог.
8.
Все ждали принца в ресторане на первом этаже в тягостном молчании.
Эмиль, конечно, тяжело пережил смерть своего птенца, он выглядел бледным, осунувшимся и больным, и каким-то даже постаревшим. Сейчас в более ярком свете ламп он показался Филиппу особенно жалким, — одетый в потертое серое пальто, купленное, вероятно, еще в середине прошлого столетия и коричневый берет родом из тех же времен. Рядом с другими вампирами, — даже с официантами, не говоря уже об элегантном Лоррене или безупречной мадам де Пуатье, — он выглядел как какой-то нищий побирушка. Трагическое зрелище.
— Эмиль, ты дискредитируешь образ вампира, — сказал ему Филипп, — Вот что, в качестве искупления вины за свой проступок я приказываю тебе сменить гардероб. Возьми кого-нибудь… — он оглядел зал и уперся взглядом в одного из официантов, — Вот хотя бы Жан-Поля, и пройдитесь вместе по магазинам, пусть он поможет тебе подобрать что-нибудь.
— А я-то чем провинился? — воскликнул изумленный Жан-Поль.
— Ведешь себя непочтительно.
— Когда это было?!
— Да вот прямо сейчас. Я поручаю месье Патрю тебе и постарайся, чтобы я остался им доволен.
Жан-Поль благоразумно промолчал. Эмиль тоже не выразил протеста, он был совершенно подавлен, и даже эта новая пытка уже не могла причинить ему новую боль.