Он оставил Лимма в замешательстве. На другой стороне улицы какой-то человек поднял газету — это был агент Ярда, следящий за Лиммом. Жизнь Лимма была в безопасности. Роджер подошел к входной двери. Ее открыла молодая девушка, а женщина постарше проводила его в палату к Дорин Моррисон. Еще в коридоре он услышал чьи-то истерические крики.
— Вскоре после того, как она проснулась, она начала нервничать, — сказала сестра, — а визит ее брата лишь ухудшил ее состояние.
— Она знает о смерти сестры? — спросил Роджер.
— Да, он ей сказал.
— Ах вот оно что! — мрачно проговорил Роджер. — Неудивительно, что ей стало хуже.
Сестра открыла дверь, ведущую в маленькую и довольно мрачную палату с одним небольшим окном, расположенным почти под потолком. Другая сестра держала Дорин за руки, а сотрудница уголовно-следственного отдела стояла в углу и наблюдала за ними. На ее лице было написано: «Дали бы ее мне, я бы выбила из нее дурь».
Девушка произвела на Роджера впечатление, совершенно противоположное тому, какое он ожидал. Истерика вызвала прилив крови к щекам, голубые глаза сверкали. Она была очень хороша в этот момент.
— Я не желаю здесь находиться. Я хочу уехать домой. Мне безразлично, что вы говорите. Я ненавижу этот дом! — Она подалась вперед и, сверкая глазами, крикнула Роджеру: — Может быть, вы заставите их стать благоразумными!
— Может быть, вы сами станете благоразумнее, когда узнаете, что прошлой ночью этот человек спас вам жизнь и сделал это дважды, — Сотрудница уголовно-следственного отдела была похожа на суровую наставницу. — Для чего он рисковал своей жизнью ради вас, одному Богу известно. Мне это непонятно.
Дорин Моррисон опустила глаза и уже не вырывалась из рук державшем ее сестры. Она выпрямилась. По-прежнему хороша, хотя румянец исчез, а огонь, сверкавший в глазах, постепенно угасал.
Роджер приветливо улыбнулся.
— Здравствуйте, мисс Моррисон. Рад, что вам лучше. — Он подошел к чей, пожал ей руку и тихо сказал: — Я ужасно сожалею по поводу вашей сестры.
Глаза Дорин наполнились слезами. Она сидела, сжав правую руку Роджера, глотая слезы и пытаясь побороть рыдания. Но не смогла. Она прислонилась к Роджеру и зарыдала отчаянно и жалостно. Никто не шевелился, хотя казалось, что приступ длится довольно долго.
Затем рыдания утихли. Она отодвинулась от Роджера и, озираясь, стала искать платок. Сестра держала наготове полотенце. Дорин вытерла припухшие и покрасневшие глаза, высморкалась, попыталась заговорить, но не смогла.
— Я хочу уехать домой, — наконец сказала она жалобно. — Я не могу оставаться в Англии без Дэнис, не могу. Помогите мне, пожалуйста, помогите мне.