— Это интересно, — сказал я. — Как ты сюда вошел?
Он улыбнулся:
— Ты практически пригласил меня войти. Услышав за спиной того дурня с топором, я взглянул на тебя. Ты меня жалел. Ты думал: «Он ведь человек и Брат», или что-то в этом духе. Я воспользовался «переносом Стилико», и вот я здесь.
Я кивнул:
— Надо было установить защиту.
— Надо было. Ты был неосторожен. Невнимание к деталям — твое слабое место.
— Мальчик, — напомнил я.
Он пожал плечами:
— Где-то здесь, полагаю. Но мы не в его голове, а в твоей. Я здесь как дома, сам видишь.
Я быстро осмотрелся. Ящик из-под яблок с выбитым дном, где я держал свои книги; он был на месте, но книги другие. Новые, переплетенные в красиво выделанную кожу. И алфавит заглавий мне незнаком.
— Мои воспоминания…
Он махнул рукой:
— Радуйся, что от них избавился. Несчастья и неудачи, жизнь, прошедшая даром, талант, растраченный впустую. Без них тебе будет лучше.
— С твоими, — кивнул я.
— Вот именно. О, чтение не из приятных. — Он оскалился. — Горечь, гнев, воспоминания о слепом фанатизме и тщетных усилиях, неотступном невезении, о вечных отступлениях, об оставшемся непонятом таланте. Ты увидишь, что во второй раз я не сдал экзамена, потому что, сидя в Великой Школе, вдруг наткнулся на новый способ выполнения «unam sanctam», более быстрый, безопасный и чрезвычайно эффективный. Я испытал его сразу после экзамена — он действовал. Но записей я не оставил, так что меня провалили. Скажи, разумно ли это?
— Ты завалил пересдачу, — сказал я. — А в первый раз?
Он засмеялся:
— У меня был грипп. Сильный жар. Я едва мог вспомнить собственное имя. Но разве кто послушает? Нет. Правила есть правила. Понимаешь, о чем я? Неудачи и непонимание на каждом шагу.
Я кивнул:
— А со мной что будет?
Он посмотрел на меня и повторил:
— Тебе будет лучше.
— Я перестану существовать, — сказал я. — Буду мертв.
— Физически — нет, — равнодушно возразил он. — Твое тело и мой разум. Твое дипломированное и лицензированное тело и мой разум, способный в мгновенной вспышке озарения усовершенствовать «unam sanctam».
Для уровня моей самооценки показательно, что я действительно задумался над его предложением. Хотя и ненадолго. Примерно на полсекунды.
— А что теперь? — спросил я. — Будем драться или…
Он пожал плечами:
— Если хочешь… — и вытянул руку.
Она протянулась на десять футов, толстая, как воротный столб, и сжала мне глотку, как человек стискивает мышь.
Пожалуй, я был на семьдесят процентов мертв, когда вспомнил: я знаю, что делать! Я установил довольно зыбкую вторую защиту, и его пальцы сомкнулись в воздухе — я стоял у него за спиной.