— Ну, так и быть. Сатис пефут мураф анур.
— Муроф, ваша милость.
— Муроф. Сатис пефут муроф анур.
— Она ваша, ваша милость.
— Будем надеяться. А это вам. — Маркиз достал толстый кошелек и небрежно бросил на прилавок две монеты: прекрасный толстый кругляш в десять роялов и лоснящуюся пятерку. — Удачного дня. И да поможет вам божество, если вы меня надули! Сатис пефут мураф анур. Муроф. Муроф!
Он элегантно развернулся на каблуках и удалился.
Три дня прошли спокойно. Хамбиволь Цволл совершил две мелкие сделки: одну на крону пятьдесят, другую чуть меньше. В остальном торговля стояла. Большая часть маркизовых двадцати роялов ушла кредиторам. Врон вновь впал в уныние, предшествовавшее явлению высокородного покупателя.
На второй из трех дней Шостик-Виллерон опоздал к открытию лавки, а когда пришел, оба его длинных бледных лица были вытянуты, что у расы сусухерис соответствует беспокойству, граничащему с отчаянием.
— Я предупреждал, что ты совершаешь большую ошибку, — с порога начал он. — А теперь я в этом уверен!
Говорила правая голова, обычно пребывавшая в радостном и оптимистичном настроении.
Хамбиволь Цволл вздохнул:
— Что еще, Шостик-Виллерон?
— Я поговорил с моим родственником Сагаморн-Эндиком, который служит в замке. Знаешь ли ты, что леди Алесандра Малдемарская, которую ты столь бессовестно предал в когти нелепому фату, как говорят при дворе, предназначена в жены сыну короналя? И, помешав намеченному браку, осквернив драгоценную принцессу, твой маркиз совершает едва ли не государственную измену? А мы с тобой — сообщники преступления…
— Это не преступление…
— Переспать с простой кухаркой или безвестной уличной акробаткой — нет. Но когда четвертый сын третьего сына провинциального графа соблазняет знатную девицу, предназначенную для династического брака, суется со своей одышливой страстью в столь высокие и деликатные материи… и всякий, кто помогает ему в этом… О Хамбиволь Цволл, Хамбиволь Цволл, будем надеяться, что твой составчик — негодная пустышка! В противном случае твой маркиз погиб, и мы вместе с ним.
— Если напиток подействует, — самым сдержанным тоном, на какой был способен, ответил врон, — о том, что произошло между маркизом и принцессой, никому знать не обязательно. А если и узнают, пусть маркиз сам отвечает за последствия. Мы — простые купцы и находимся под защитой закона. А если состав не подействует — хотя как он может не подействовать, если маркиз не напутает с заклинанием? — мы останемся должны ему двадцать роялов. Где мы возьмем двадцать роялов, Шостик-Виллерон? Создадим из воздуха? Взгляни сюда. — Он открыл денежный ящик. — Вот все, что осталось. Три рояла, две кроны и шестьдесят два… нет, три мелочью. Остальное все ушло. Давай молиться, чтобы напиток подействовал хотя бы ради нас самих.