Полоумный Волк пробудился в липкой крови и в окружении трупов. Уже который раз…
Впервые это случилось в шестнадцать лет. Первый и последний раз с женщиной, которую он целовал, чье тело ласкал, с которой он занимался любовью и с которой желал зачать детей. Полоумный Волк видел, как его собственные руки, губы, тело, которые некогда доставляли женщине удовольствие, вознесли ее на вершину мучений настолько умело, что женщина жила еще достаточно долго, чтобы ощущать боль даже после того, как сердце остановилось. Когда же взгляд женщины заволокла дымка пустоты, Полоумный Волк услышал свой собственный голос: тихое разочарованное ворчание.
А сейчас тел было много, очень много, и все они выглядели такими же растерзанными, как и у той женщины. Трупы казались маленькими, как будто он глядел на них откуда-то сверху.
Чугаачик шевельнулась внутри Полоумного Волка, все еще не успокоившись, а он почувствовал, как она ласкает его плоть изнутри, и еще запах змеи и дыма после молнии.
«Прелестно», — довольно проурчала Чугаачик.
Борясь с позывами тошноты, Полоумный Волк рывком встал, и ноги его дрожали от усталости.
Чугаачик позаботилась о том, чтобы он запомнил ту первую смерть в мельчайших подробностях, но в дальнейшем ему везло, так что подробности тотчас забывались.
«Только не в этот раз», — с издевкой прошептала Чугаачик.
— Нужно было дать ей волю, — обиженно произнесла Ина, находящаяся в соседней камере, и ее глаза сменили при свете факелов привычный яшмовый цвет на обсидиановую темноту, а округлости обычно гибкого тела показались просто тенями.
Он прижался лбом к тяжелым прутьям решетки:
— А умнее ты ничего не могла придумать?
— А что такого? Спасла же она нас в прошлый раз.
— Она спасла меня. А если ей когда-нибудь удастся сделать так, что я наброшусь на тебя, то ты окажешься изнасилованной и выпотрошенной. В произвольном порядке.
«В ней течет кровь богов, — проговорил дух, запертый в клетке его скелета. — Так что сил на то, чтобы выносить наши игры, в ней достаточно, дорогой мой. Может быть, ей даже нравится. Помни: для меня твоя подруга почти что сестра».
Разумеется, Ина ничего этого не слышала.
— Я и сама могу о себе позаботиться, — произнесла она.
Полоумный Волк скрипнул зубами, чтобы подавить смех:
— Ты так ничего и не поняла? Если я хотя бы еще раз выпущу ее на волю, то тебе останется только удирать.
«Да, пусть побегает. Люблю догонялки».
— Нет, я все поняла, — возразила она, — я бы убежала… тут, наверное, и река рядом. А в реке она ничего не сможет мне сделать, оставаясь в твоем теле по крайней мере.