А может, есть, но мы не знаем где.
И до меня ведь тоже люди жили –
Теперь их голоса звучат в дожде.
Услышь их крик и шепот, если в силах слышать,
Осенний дождь пусть к правнукам уйдет.
А на стекле оконном солнце пишет:
«Когда-нибудь придется всех трудней и тише
Мне повстречать последний свой восход».
По нашим животам пройдут другие,
Взойдет на них и высохнет трава.
Живут без нас и будут жить родные,
Поплачут хором, да и то едва.
А я хочу забыть, забыть хоть что-то,
И, знает Бог, когда-нибудь вернусь.
Увижу мать, отца, себя на фото
И в зеркала, чураясь, оглянусь.
И, может, я забыл здесь пару лилий,
Которую кому-то не принес,
И голубка, с подпалиной чернильной,
Еще живого, теплого от слез.
Несправедлива смерть, но, стало быть, на небе
Нам каждому досталось по звезде,
А в опустевшие дома, как рыба в невод,
Войдут другие по своей чреде.
2008
>Южный Фрукт
Один ученый, деятель социологии или какой другой смежной общественной науки, решил выяснить, насколько внимательны москвичи к своему родному городу. Замечают ли изменения, происходящие на улицах столицы? Ученый заплатил крановщику, и тот, под покровом ночи, снял с постамента статую Пушкину, Александру Сергеевичу, и аккуратно уложил ее тут же в кусты. А сверху, чтобы не обнаружили раньше времени, забросал ветками.
На рассвете ученый разделся догола и занял место поэта. Он засек время и приготовился к недолгому ожиданию.
Такой мегаполис, как Москва, полностью не засыпает никогда, да и встает рано. Вот мимо проехали мусороуборочные машины, пронеслась куда-то — видимо по вызову — карета «Скорой помощи», за ней — милицейский “Ford”…
Вот на улицах уже появились и первые пешеходы. Ученый напрягся и даже прикрылся крест-накрест руками, в ожидании, что вот сейчас, с минуты на минуту, на него начнут указывать пальцами. Однако время шло и ничего не происходило. Людской поток безостановочно тек в обоих направлениях. Люди шли, глядя себе под ноги или перед собой. Никто не глазел по сторонам. Вечно озабоченным проблемами москвичам было явно не до насквозь привычного бронзового монумента. Приезжим, спешащим успеть обежать как можно больше магазинов — тем более.
Время шло. У ног ученого, а точнее, «под Пушкиным», маялись в ожидании люди, назначившие здесь свидание. Кто в томительном ожидании шарил глазами, высматривая нужного человека, кто нюхал приготовленный букет цветов, иные разговаривали по мобильнику. И никто не поднимал взгляд вверх.
Устав стоять на одном месте, ученый принялся прохаживаться по пьедесталу, разминая затекшие ноги. Подъехал экскурсионный автобус. Из раскрывшихся дверей горохом высыпали гости столицы и, окружив сексапильную женщину-экскурсовода, стали слушать. Та, не поднимая головы, указывала рукой вверх, рассказывая о памятнике. Мужская часть экскурсантов жадно следила за движениями обнаженной руки и норовила заглянуть поглубже в декольте гида. Женщины о чем-то оживленно шептались или глазели по сторонам.