— Как же тебя, старого, будут наказывать? Разве такое дозволено?
— Эх ты, птенец! Все на этом свете дозволено, у кого деньга в мошне да плеть в руке… А что старик я, так это ты прошибку дал. Мне всего сорок годов. Состарили меня работа рудничная да тюрьма царская, но все же покуда меня дедушкой величать рано.
Отворилась дверь, и вошел полицейский капрал с человеком в красной рубахе. У него было рябое лицо, мутные глаза и длинные руки.
— Авдюшка! — с ужасом прошептал «старик».
— Вставай, — сказал капрал, пнув одного из лежавших, — к воеводе пойдешь.
С полу поднялся мрачного вида детина с взъерошенными волосами, весь покрытый грязью. На руках и на ногах у него висели тяжелые оковы. Андрея поразило выражение обреченности во всем его существе, когда тот выходил за своими мучителями.
— На пытку повели. В пытошную избу.
Все замолчали.
— Которого повели, так он из Матрениной шайки. Ему карачун будет. У воеводы в доме подвал есть для пытошных дел. Он такой, что ему в лапы не попадайся.
— Попадется же и он когда-то, — пробормотал лежавший на полу арестант.
И снова все замолчали. Дворовый стучал зубами от страха.
Время уже подходило к вечеру, когда в пыточную увели второго закованного в кандалы.
— Прощайте, братцы! — крикнул он в дверях.
Ночь прошла тревожно. Андрей долго не мог уснуть, но усталость взяла свое.
Когда рассвело, заключенных повели на воеводский двор. Андрей шел между старым бродягой и дворовым.
— Согласен бежать? — вполголоса спросил он дворового.
Тот со страхом оглянулся.
— Что ты? Как можно?
— Ну и пропадай.
«Старик» похвалил Андрея.
— А ты молодец, парень. Смелым бог владеет. А жизнь наша такая, что ежели ты за глотку не схватишь, так тебе глотку перегрызут. Прыгай — не робей! Я тоже мастер был прыгать, за то меня Блохой и прозвали.
— Ты только покажи мне, где надо прыгать.
— Покажу и помогу.
Солнце величаво поднималось над землей. Весело сверкала утренней рябью Усолка, жарко горели кресты на церквах. В окнах воеводского дома переливались разным цветом стекла. Город еще спал.
Андрея охватила какая-то веселая отчаянность. Он сейчас ничего не страшился. Все его мысли сосредоточились на одном: бежать. Он уже наметил себе путь. Пробежит вдоль берега и прямо на мост через Усолку, мимо кузниц и — в лес. Пожалуй, лучше бежать на Боровую, там сесть в лодку и плыть вниз по Каме.
— Заходи! — крикнул унтер-офицер, предводительствовавший конвоем, и арестованные всей толпой хлынул» на двор.
Блоха и Андрей сумели в числе первых пробиться к заплоту, который стоял вдоль берега. Он оказался довольно высок.