— Но он же написал тебе письмо, — сказала Элис.
— Письмо?
— Боже, Вирджиния, перестань прикидываться дурочкой! Письмо, которое пришло за день до вашего отъезда в Лондон.
Вирджиния смотрела на нее с недоумением.
— Я была уверена, что ты его получила. Оно пришло с вечерней почтой, лежало на столе в прихожей; я еще подумала, что тебе будет приятно, потому что ты почти не получала писем. А потом я занялась какими-то делами, а когда снова оказалась в прихожей, письма там уже не было. Я решила, что ты его забрала.
Письмо. Вирджиния видела его как наяву: белый конверт, а на нем, черными буквами, ее имя. Мисс Вирджиния Парсонс. Вот оно, лежит, драгоценное и беззащитное, на круглом столе, который по сей день стоит в прихожей Уил-хауса. Она представляла мать: как та выходит из гостиной, скорее всего, собираясь пойти наверх, но останавливается просмотреть вечернюю почту. На ней малиновый костюм с белой шелковой блузкой; рукой с ногтями, покрытыми лаком того же малинового цвета, она берет письмо, и подвески на тяжелом золотом браслете негромко звякают.
Вирджиния видела, как мать, нахмурившись, разбирает колючий мужской почерк, рассматривает марку и после секундного колебания опускает конверт в карман жакета, а потом идет дальше, невозмутимая, словно ничего не произошло.
Она сказала:
— Элис, я не получала никакого письма.
— Но оно было там!
— Ты что, не понимаешь? Мама забрала его. И уничтожила. Она была вполне на это способна, ты же знаешь. Она сказала бы: «Я сделала это ради Вирджинии. Для ее же блага».
Покровы были сорваны, иллюзии развеялись. Оглядываясь в прошлое объективно и беспристрастно, Вирджиния видела мать такой, какой та была на самом деле: не только решительной или высокомерной, но и способной совершать ошибки. В каком-то смысле это принесло ей облегчение. Оказалось, что все эти годы она прилагала немалые усилия, чтобы не замечать материнского несовершенства, пытаясь обмануть саму себя. Только теперь она разглядела в матери обычного человека.
Элис казалась расстроенной, как будто сожалела, что упомянула о письме.
— Может, оно было и не от Юстаса.
— Нет, от него.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что, будь оно от кого-то другого, она вернула бы письмо мне, отделавшись извинением, может, сказала бы, что взяла его по ошибке.
— Но мы не знаем, что было в том письме.
Вирджиния встала из-за стола.
— Нет. Но я собираюсь это выяснить. Прямо сейчас. Пожалуйста, побудь здесь, пока дети не проснутся. Скажи им, что я скоро вернусь.
— И куда же ты собралась?
— К Юстасу, конечно, — сказала Вирджиния, стоя на пороге.