Коротко поговорил с кем-то, мешая украинские и русские слова.
А может, мешанина только послышалась Полине — Богдан говорил по-украински, просто очень уж похожи языки.
Но как бы там ни было, смысл разговора был ясен — полковник поручал кому-то организовать ужин.
Да так, «щоб в болото лицем не впасти перед гостем, а то BJH, старый осел, i так порядком опростоволосився».
Через полчаса они уже сидели в небольшом уютном погребке, и на столе среди прочих закусок, конечно же, красовалось нежно-розовое, слегка подмороженное сало, нарезанное тончайшими скрученными ломтиками.
В центре на раскаленной сковороде шипела и плевалась во все стороны обжигающими брызгами домашняя кровяная колбаса, к коей непременно полагалась рассыпчатая гречневая каша.
Полина, правда, несколько нарушила традицию, наотрез отказавшись от классической горилки, поданной, как и полагается, в граненом штофе, на дне которого, поблескивая алыми бочками, нежился маленький красный перчик.
Зато вполне отдала должное домашнему красному вину из расписного глиняного кувшинчика.
— Ну и ужин вы закатили, пан полковник! Прямо по Гоголю. Того и гляди, галушки сами в рот прыгать начнут.
— Будут и галушки, не сомневайтесь.
— Ой, не надо галушек! Нельзя так наедаться, тем более на ночь.
— Да как же без галушек? У нас так не водится, чтобы трапеза — без галушек. Обидите. А насчет Гоголя… И вы туда же… Сейчас Вия вспомните, мачеху-ведьму, панночку-утопленницу, майскую ночь…
— Тогда уж «Страшную тайну». Я тамошнего колдуна в детстве больше всякого Вия боялась.
— Это точно. Сильная вещь.
— Однако вернемся к нашим проблемам. Оно теперь как-то и к слову выходит. Потому как вашему Гурскому, царствие ему небесное, похоже, лавры Николая Васильевича покоя не давали.
— Не берусь судить насчет Николая Васильевича, но то, что в одном месте у этого господина вечно свербело — это точно. Господи, прости душу грешную, о покойнике плохо говорить не принято. Да куда ж денешься? На месте ему не сиделось, хотелось всего сразу — и славы, и денег. Народ любит истории про всякую чертовщину. Именно что истории. Интересно! Однако ж когда где-то, с кем-то и чем страшнее, тем лучше. Но не приведи Бог с тобой или поблизости. Тогда — караул! Куда смотрит милиция?! И все такое прочее.
— Слаб человек — ничего с этим не поделаешь. А любовь к триллерам и вообще ко всему запредельному на безопасном расстоянии — кстати, одна из форм психологической защиты.
— Это как же?
— Да очень просто. Собственные страхи пережить на чужом примере.
— Хитро! Что ж, психологические защиты — это по вашей части. Мне бы защитить народ, что называется, физически.