Корчился наверняка. И еще как!
А потом? Что — потом? Потом приходил в себя и…
Что — и?..
Начинал все сначала.
Убивал. Убивал. Убивал.
И все в конце концов отступали.
Все-е-е.
А я? Я — что же? Я, выходит, отступаю?
Да. Но что теперь можно сделать? Разве что-то можно сделать теперь? Они все знают.
Они? А сколько их? Горстка. И потом, что, собственно, они знают? Главное им неведомо. Значит…
Значит — что?
То есть как это — что? Надо продолжать. Не пугаться, не трусить самому! Вот что надо.
Действительно! Что это я раскис?
Тем более пока… Пока — черт побери! — все складывается в мою пользу… Мы здесь вдвоем. Всего лишь вдвоем. И я вне подозрений. Кто же, скажите на милость, помешает сделать все, как обычно? Это даже проще, чем то, что уже сделано. К тому же, вполне вероятно, это станет последним штрихом. Трое — впрочем, тогда их будет уже двое — задумаются. Одно дело — рассуждать о чужих смертях, совсем другое — когда гибнет близкий.
Однако — стоп! Особенно уповать на это не стоит. И вообще не стоит загадывать. Забегать вперед.
Действовать надо поэтапно. Медленно, но неумолимо. Как он. И не паниковать.
Их всего лишь трое…
Четвертый — со всей своей смешной камарильей — сам по себе. И не станет лезть на рожон. Нет, не станет. Он не из таковских.
Только эти трое.
Впрочем, можно считать, что уже и не трое вовсе…"
Человек, легко и пружинисто идущий по узкой тропе, внезапно остановился, склонился к земле. И посторонился.
— Я сейчас. Кажется, растер ногу. Черт! Идите вперед. Попробую переодеть носок.
Легким, едва уловимым движением говоривший достал из кармана тонкую перчатку, ловко натянул ее на руку.
Жесты были быстрыми и отточенными.
Через мгновение он уже готов был стремительно рвануться вперед, настигая того, к кому только что обращался.
Но — не успел.
Сокрушительный удар обрушился сзади, поверг на землю.
Впрочем, сам он ничего так и не понял.
Вдруг и сразу померк яркий солнечный свет.
И бездонная, непроглядная распахнула перед ним свои объятия тьма.
Яхта по имени «Смерть».
Это снова была она.
Красавица яхта, по странной прихоти хозяина названная одним из имен смерти.
Или — ада, преисподней.
Или — реки, несущей свинцовые воды прямиком в царство мертвых.
Много значений было у имени «Ахерон», но за каждым из них маячили во тьме веков мрачные, зловещие символы.
Яхта же, напротив, была на удивление светлой, нарядной и праздничной.
Возможно, на чей-то взыскательный вкус, даже чересчур.
Однако ж нынешним вечером люди, собравшиеся на борту «Ахерона», ничего этого не замечали.
Или не хотели замечать.