Последний, кстати, умирал особенно страшно, раздираемый вдобавок и нравственными мучениями. Ибо свято уверовал в то, что проклятый вирус получил по наследству и… стал вампиром. Потому и просил вас, Энтони, пронзить собственный труп осиновым колом.
Кароль Батори мог торжествовать еще одну победу.
И — какую!
Кстати, материалы, которые Владислав Текский получал из Бухареста, отправлял ему секретарь доктора Брасова. И перед отправкой основательно правил таким образом, что в чуткой душе герцога волей-неволей рождались страшные сомнения.
Вот, собственно, и все.
Или почти все.
В кровавой эпопее Кароля Батори осталась последняя, заключительная история, связанная с нашим появлением в Бухаресте.
Единственная — со счастливым концом. Но независимо от этого она не слишком радует меня. Потому что именно по ее итогам должна признать одну из самых серьезных ошибок, допущенных мной за все годы практики.
Но ради полной и абсолютной справедливости необходимо, наверное, поговорить и об этом.
Узнав о нашем приезде, он, очевидно, запаниковал. Не потому, разумеется, что мы представляем какую-то особую силу.
Просто — устал.
Одного за одним устранял всех, кто становился на пути, но в тот момент, когда почти уверовал в окончательную победу, обнаружил новую угрозу.
И — сорвался.
Не выдержал.
Закатил глупую истерику в кофейне. Хотел — как признался потом — бежать, исчезнуть, отказаться от своей затеи.
Но искушение было слишком велико.
Немного успокоившись, решил, что игра не проиграна. И — первым бросил перчатку. Сам пришел ко мне, еще не зная, как будет действовать. Просто на разведку.
Я, однако, — не иначе ум зашел за разум — разговорилась совершенно непростительно. Токовала, как тетерев по весне. Ничего не слыша, а вернее, не замечая вокруг.
И он запаниковал снова.
Впрочем, на сей раз паника в его душе странным образом сочеталась с яростью. Ибо его замысел, его блестящая теория, его тайна, наконец, оказались почти раскрыты.
— Ну, теория, положим, вовсе не его. Изначально — Влада Дракулы. Позже — воспроизведенная доктором Брасовым.
— Не думаю, Стив, что Кароль Батори даже мысленно готов признаться в этом. Нет. Безнаказанность породила в нем уверенность в собственной исключительности. К тому же Кароль Батори очень серьезно относится к тому обстоятельству, что его предком был сам Дракула. Я бы даже сказала — слишком серьезно. А вернее, совершенно ошибочно его толкует. Вот в чем беда. Потому, выслушав мои излияния, не столько отчаялся, сколько разозлился.
И решил действовать немедленно.
Я же при этом вела себя непростительно. Прямо как доверчивая овца, добровольно идущая на заклание. И если бы память подвела Костатса…