Отмерено. Но клетки, фрагменты тканей, гены… Вам понятно?
— Да. Клянусь. Мне все понятно. По крайней мере с местом.
— Не все. Говоря о месте, я имел в виду не только аномальные особенности Трансильвании. И не столько их. Местом называл я поенарские развалины и, подобно упрямому итальянцу, продолжал копать именно здесь, потому что был уверен: некто, большой друг, а может, и родственник Влада Третьего именно здесь захочет спрятать голову рыцаря.
— Но почему?
— Что именно — почему? Почему — спрятать? Почему — голову? Почему — именно в Поенари?
— Все. По порядку.
— Извольте. Спрятать. Однажды он уже проделал это с телом: перепрятал его, тайно изъяв, из свежей могилы. Зачем? Затем, что уже бродили в народе мрачные слухи, раздували костры суеверий невежды и те, кто творил зло сознательно. Не за горами был тот день, когда разгоряченная толпа захотела бы вонзить осиновый кол в грудь покойного рыцаря. Друг, брат, сын, верный слуга — словом, некто, кому Влад был дорог, не мог допустить этого. И — не допустил, теперь мы знаем точно. Могила была вскрыта и, вероятнее всего, действительно осквернена. Но тело рыцаря избежало поругания. Теперь — голова. История про то, что голову Влада преподнесли в дар султану, родилась не на ровном месте. Уверен, такие планы вынашивал не один «верноподданный» валашский боярин. Да и сам мадьярский король после гибели Влада не слишком уютно чувствовал себя без крепкого плеча мятежного родственника. А мертвая голова грозного воина? Что от нее проку? Султану же наверняка будет приятно. И снова безымянный друг опередил предателей и нечестивцев — он сам отрезал голову покойного. И… что же? Необходимо было найти место, где она могла обрести покой. Теперь мы можем только гадать, Известно ли было в те далекие времена о необычных свой-ствах здешней природы? Или неведомый благодетель уповает на то, что мрачная слава замка надолго отпугнет от его развалин мародеров, странников, бродяг… Страшный клад будет охранен страшной же молвою. Как бы там ни было, замысел его блестяще работал целых пятьсот лет, пока ваш покорный слуга… Но Боже правый!..
Доктор Эрхард так и не закончил фразы.
Только теперь, внезапно оглянувшись вокруг, он заметил, что наступила ночь.
Глубокая.
Непроглядная и безмолвная.
Беззвездная и безветренная, она дышала могильным холодом, сочившимся из подземелья.
— И все же чертовски привлекательное название. Ну, послушай, неужели его никак нельзя… м-м-м…
— Украсть? Ты же юрист, Лилька!
— Я не просто юрист, я очень хороший юрист. Именно потому вопрос занимает меня все больше и больше.