Феба глубоко вздохнула.
— Это касается Шарлотты, не так ли?
— Да. Дэниел — ее отец.
Морщинистые руки Фебы не шелохнулись и остались лежать, сцепленными на колене.
— Это он тебе сказал?
— Да, вчера.
— Ты могла бы рассказать мне об этом вечером.
— Он не просил меня это делать.
Мы ехали так медленно, что мне пришлось опять переключить передачу, когда машина взбиралась на невысокий склон перед церковью.
— Значит, у них с Аннабель все-таки был роман.
— Да, как видишь, это не было всего лишь небольшой интрижкой. В конце того лета Аннабель сказала Дэниелу, что у нее будет от него ребенок. И Дэниел рассказал об этом Чипсу. Чипс усомнился в том, что это непременно его ребенок, — он мог быть и от другого мужчины. Чипс подступился с этим вопросом к Аннабель, и в конце концов она призналась ему, что не знает наверняка, чей это ребенок.
— Я никогда не могла понять, почему Дэниел тогда так стремительно отправился в Америку. То есть он говорил об этом все лето, и я знала, что он туда собирается, но вдруг он в одночасье собрался уезжать. И уехал.
— И не возвращался целых одиннадцать лет.
— Когда он понял, что она его дочь?
— Как только увидел, как она сидела там на дамбе и пыталась под дождем дорисовать картинку.
— Но как он догадался?
— Она очень похожа на его мать в этом же возрасте.
— Стало быть, нет никаких сомнений.
— Да, у Дэниела нет ни малейших сомнений.
Феба умолкла. Чуть погодя она тяжело вздохнула и сказала невпопад:
— Ох, дорогая моя.
— Извини, Феба. Не очень-то приятно рассказывать такие вещи.
— Возможно, каким-то косвенным образом я уже догадывалась об этом. У меня с Шарлоттой всегда были такие же близкие отношения, как с тобой. И с Дэниелом. В ней были какие-то черточки… манеры… в них было что-то знакомое. То, как она держит карандаш, обхватывая его всеми пальцами. Дэниел держит его точно так же.
— Чипс так ничего и не сказал тебе?
— Ни слова.
— Возможно, и мне не следовало. Но если тебе предстоит услышать от миссис Толливер какое-нибудь шокирующее откровение, то лучше быть к этому готовой.
— Пожалуй. Это поворот вполне в духе художественных романов. — И без большой надежды она добавила: — А может быть, все это связано с грядущим чаепитием Женского института. Тогда твоя неожиданная новость окажется совсем ни к чему.
— Это не моя новость. И если бы я не рассказала тебе, Дэниелу все равно пришлось бы это сделать. И ты не хуже меня знаешь, что все это никак не из-за чаепития Женского института.
Продолжать разговор было некогда. Даже с нашей черепашьей скоростью мы уже преодолели короткий путь от Холли-коттеджа до Уайт-Лодж. Перед нами были ворота, аккуратный подъезд к дому и посыпанная гравием площадка перед фасадом. Но сегодня парадная дверь была распахнута, и как только мы подъехали к лестнице, миссис Толливер выбежала из двери и спустилась к нам по ступенькам. Интересно, подумала я, не дожидалась ли она нас прямо в холле, сидя на одном из этих неудобных уродливых стульев, которые предназначены не столько для сидения, сколько для того, чтобы на них сбрасывали пальто или оставляли свертки.