Заградотряд времени. Я из СМЕРШа (Корчевский) - страница 4

От отчаяния я поднял голову к дыре, через которую было видно голубое небо, и заорал.

К моему удивлению, в дыре появилось лицо старика — бородатого и в картузе.

— Чего орешь?

— Провалился я, помогите выбраться.

Дед исчез, но вскоре появился вновь.

— Держи!

Вниз ко мне упала пеньковая веревка.

Помощь пришла быстрее, чем я думал. Ну, по канату лазать нас еще в училище учили.

Ухватившись за веревку, я подтянулся, помог себе ногами и через секунду уже был на краю ямы. Осторожно лег на дерн и отполз на животе в сторону, памятуя о ненадежных бревнах погреба. Встал с горячим желанием поблагодарить незнакомого старика… и застыл от неожиданности.

Моей машины не было, а по грунтовке шли люди — с рюкзаками, сумками, баулами, узлами. Тащили за руки детей, катили коляски и тачки, груженные домашним скарбом.

Что за ерунда? И где моя машина? В ней же документы мои, деньги, инструменты, провизия. Неужели оставил ключи в замке зажигания? Я механически хлопнул ладонью по карману. Нет, ключи здесь. И старик — вот он, рядом стоит.

— Спасибо большое, дедушка, выручил из беды.

— Не стоит благодарности. Мы сейчас все друг друга выручать должны. Беда-то какая!

— А что за беда?

— Тебя что — контузило? Али речь Молотова по радио не слышал?

— Не слышал, я в яме был.

— Так не медведь же ты в берлоге! Фашист напал! Уже десять ден как! Прет и прет, никакого удержу.

Либо я сошел с ума после падения, либо у дедушки «белка» от деревенского самогона. Какие фашисты, какой Молотов?!

— Так сейчас чего — сорок первый год?

— Самая середина, — подтвердил дед, — второе июля.

Кто-то из нас двоих ненормальный, и я даже знаю, кто.

— Милок, а закурить не найдется?

— Найдется.

Я полез в карман, достал пачку «Явы» и протянул старику. Дед с удивлением покрутил в руках сигареты, достал одну, понюхал.

— Духовитые. Чтой-то я таких ране не видал.

— Так ты, дед, небось махорку курил.

— И ее, родимую.

Дед сунул сигарету в рот, я поднес зажигалку, чиркнул. Дед затянулся, пустил струю дыма.

— Не, слабенькие, разве что побаловаться только ими. Ну, прощевай.

— А куда все идут?

— Известно — от немца подалее. Я вот — на Вязьму, к сыну.

Старик повернулся и пошел по дороге.

Я закурил сам и задумался. Что делать? Документов нет, денег нет, из вещей — только то, что на мне, да сигареты. Я был слишком подавлен и потрясен. Полчаса назад я был в своем времени, потом — падение в подвал, и — здравствуйте: тысяча девятьсот сорок первый год, самое начало войны. Не хочу! Упасть в подвал снова, что ли? Может не сработать, только сломаю себе чего-нибудь.

Я всмотрелся в проходящих по дороге.