Самолеты не вернулись. Беженцы поднялись и пошли дальше. На импровизированных носилках, сооруженных из жердей и верхней одежды, они уносили тех, кто был ранен в авианалете и не мог идти сам. И я не остался в стороне, помогая нести раненую женщину.
Через час хода показалась окраина небольшого городка.
— Дорогобуж, — пронеслось среди беженцев.
Дорога плавно спускалась к городку. А на въезде — хилый мост, и перед ним — пост. Натуральный пост — офицер и трое солдат с винтовками за плечами.
Я отошел с дороги и стал наблюдать. Женщин, детей и стариков пропускали беспрепятственно. Мужчин останавливали, проверяли документы. Кого-то пропускали, но большинство отводили в сторону. За скоплением людей не было видно, что там происходит. Вероятнее всего, отбирали парней призывного возраста, для мобилизации.
Успокаивая себя так, я тоже подошел.
— Документы, — потребовал солдат. Висящая за спиной винтовка с примкнутым штыком была едва ли не больше его самого.
— Нет при себе, — для убедительности я похлопал себя по карманам.
— Товарищ лейтенант, снова без документов!
— Отведи в сторону!
— Ну-ка, шагай туда!
Солдат показал рукой в сторону, где стояли и молча курили парни и молодые мужики.
Изначально мною невидимый из-за спин людей, открылся стол, на котором лежали бумаги. За столом на табурете сидел офицер.
— Фамилия? — устало произнес он.
— Колесников Сергей.
— Где документы?
— Дома оставил, в Ярославле — паспорт и военный билет.
— Хм, а здесь чего делаешь?
— К деду ехал, а тут — война.
Офицер подозрительно оглядел меня.
— Что-то у тебя одежда странная, туфли.
— Уж какая есть.
— Иванов!
К столу подбежал солдат с винтовкой.
— Этого — к особисту.
Рядовой повернулся ко мне:
— Руки за спину и шагай вперед.
Мы прошли узкий хлипкий мост и метров через двести завернули во двор старого кирпичного здания. Здесь в крытую «полуторку», как в просторечии назывался «ГАЗ-АА», солдаты грузили ящики.
Со ступенек спускался, судя по портупее и кобуре на ней, офицер.
— Вот, военком к вам направил, документов при себе не имеет.
— Свободен, боец. Кругом!
Ага, солдат бойцами называют. Надо запомнить. Плохо, что я не знаю знаков различия на петлицах, отмененных с 1943 года — с введением погон. Единственно — запомнил, что у офицера на петлицах было два квадратика — «кубаря».
Офицер со мной даже разговаривать не стал:
— Садись в кузов, потом разберемся.
Я забрался в кузов; туда забросили еще пару ящиков и сели двое солдат. Натужно завыл слабенький мотор, и мы выехали со двора.
Я посмотрел на своих сопровождающих, и меня охватила тоска. Вот влип! Сначала из своего времени на шестьдесят лет назад отбросило, сейчас трясусь в грузовике в качестве подозреваемого неизвестно в чем, и что со мной дальше будет, совершенно непонятно…