— Ну, работу парикмахера, наших кутюрье… Вкус вашей секретарши, наконец.
Загадочная улыбка заиграла у него на губах, он помедлил с ответом.
— Вы хороши сами по себе, guapa. Но спасибо им, что помогли вам стать еще и элегантной.
Он снова погрузился в свои записи, предоставив Эмме ломать голову, что было у него на первом плане — обидеть ее или сделать комплимент. Считай он ее дурнушкой, не назвал бы guapa. В Испании это обращение подобает действительно хорошеньким женщинам или девушкам. А впрочем, испанцы бывают тоже всякие. Знала она и таких, что льстят всем без разбору. Пожалуй, таких даже большинство. Да и что-то не заметила она, чтобы этот Луис с самого начала был ею очарован.
Уже на подъезде к Хитроу, он убрал бумаги и достал бархатную коробочку. Потом взял ее левую руку и надел на средний палец кольцо.
— Пусть все будет как положено.
Блеск бриллиантов и рубина ошеломил ее.
— Меня не арестуют в аэропорту по обвинению в ограблении?
Луис никак не отреагировал на ее реплику, только спросил, не падает ли кольцо с пальца. Оно, правда, было чуть велико, но все же не падало. Есть какой-то во всем этом гротеск, честное слово. Как если бы наладили производство футболок с надписью на груди (и на спине тоже, помельче): «Богатая сука». А Луис медовым голосом спросил, нравится ли оно ей.
— По-моему, оно ужасно. — Кеведо вскинул брови. — Обручальные кольца должны быть у всех примерно одинаковыми, они не должны нести информацию о чем-то еще.
— Это был не мой выбор, — буркнул Луис и отвернулся к окну.
Эмма заставила его обнаружить те чувства, которые он пытался скрыть. Боль? Значит, он не может оправиться от удара, который нанесла ему эта Аманда? В не лишенной романтичности душе Эммы шевельнулось раскаяние. Почему я все время хочу ему дерзить? А с другой стороны… Не сам ли он виноват в том, что Аманда возвратила кольцо?
— Скоро кольцо опять возвратится к вам, — холодно произнесла Эмма.
— Да. А от меня — к ювелиру.
Эта сардоническая улыбка! Есть в ней нечто жестокое. Наверно, он оттолкнул ее от себя, эту Аманду.
— Вы Аманда Фортески, — проговорил он в унисон ее мыслям. — Вам двадцать пять лет. Родители ваши в разводе, вы живете с матерью в Лондоне, в Челси.
— Как странно! Почти все совпадает. Кроме возраста: мне двадцать.
Он продолжал, пропустив ее слова мимо ушей:
— Ваш отец издает женский журнал, и вы в нем ведете рубрику красоты.
— Что это за рубрика и как ее надо вести?
— Ну, она… То есть вы… Красивая женщина должна разбираться в косметике, макияже…
Эмме захотелось сорваться на грубость, и она сорвалась: