— Положим, я выдержу еще и рюмку коньяка, но вряд ли после этого сохраню работоспособность.
— Я отпущу тебя. У кого день рождения — работают полдня.
— Опять за свое? Нельзя меня отличать от других!
— Но что же сделаешь, guapa, если ты сама отличаешься от других? — Он шутливо поднял руки в жесте «сдаюсь». — Хорошо, я декретирую твое равенство со всеми. Могу даже вписать это в служебный регламент «Герреро». Как думаешь, прибавит мне это популярности? — Эмма так и не поняла, шутит он или нет. — Прекрасное общество, отличное угощение, и в заключение — замечательное возлияние. Чего еще можно требовать от жизни? — Он приблизил свою «пузатую» рюмку с коньяком к ее рюмке.
— Ты в хорошем настроении.
— В чудесном! Ты стимулируешь радость. Давно уже ланч не доставлял мне такого удовольствия.
— Мне тоже. — Она радовалась не одному угощению и красивому месту. Присутствие этого обаятельного и сильного человека ее просто окрыляло. Взгляд Эммы упал на куст розмарина. — А ведь я могла бы посадить что-то подобное и у себя на балконе, как мне раньше это не приходило в голову? — Она потерла лепесток между большим и указательным пальцами, чтобы выделилось масло. — Надеюсь, тут никто не будет в обиде, если я совершу маленькую кражу. — Столовым ножом она срезала небольшой отросток и, завернув в бумажную салфетку, положила себе в карман.
Луис захохотал.
— Когда Мария к тебе соберется, я пришлю с ней таких черенков сколько хочешь.
— И ни один не будет лишним. — Смех его стал еще заливистее и звонче. — Что тебя так веселит?
— Ты, Эмма! Прошу тебя, никогда не становись другой!
Начни кто-нибудь еще открыто, пусть и добродушно, смеяться над ней, она бы непременно обиделась. Но в его темных глазах было теперь столько заботливой теплоты, что она лишь улыбнулась.
— Что ж, пойдем, пожалуй! — Она услышала в его голосе нотку сожаления.
— Можно еще оглядеться здесь на прощание? Всего минутку!
— Конечно, побудем еще. Неужели я стану сегодня тебя торопить?
Он остался сидеть, пока Эмма бродила между кустами и восторгалась тем, как на таком маленьком участке сумели рассадить столько разнообразной флоры.
— Ну вот, я готова.
Она оперлась на обвитую плющом колонну и еще раз глубоко вдохнула в себя аромат сада. Веки ее были опущены. Она хотела, чтобы впечатления дня глубже оттиснулись в уме. Когда Эмма открыла глаза, она встретила взгляд Луиса.
— Красавица! — прошептал он. Его глаза напоминали теперь темные, заколдованные омуты, затягивающие ее в свои опасные глубины.
— Луис, я…
Его поцелуй заставил губы Эммы раскрыться. Трепет предвкушения прошел по ее телу. Почему больше никто, кроме Луиса, не мог сотворить с ней подобного? Она без сопротивления отдалась во власть волшебного поцелуя. Но он был недолгим. Луис со стоном оторвался от ее губ, еще продолжая сжимать тонкую талию девушки.