— Нет. — Она увидела боль на его лице и села рядом. — Ладно, не будем говорить и об этом. Что ты думаешь о сегодняшнем совещании?
— Ты ставишь меня в неловкое положение, Луис.
— У меня не было такого намерения… Эмма, говори со мной как друг, не как подчиненная.
— Ты действительно хочешь, чтобы я все тебе сказала? Тебе ведь не понравится.
— Что ж, сам напросился. — Он улыбнулся. — Что бы ты ни сказала, меня это не оскорбит.
— Мне кажется, что совещание было совершенно ужасное.
— Почему? — Тон его оставался прежним.
— По сути дела, ты ведешь себя как хулиган. Ты запугиваешь людей. И потом удивляешься, что они не ложатся костьми для тебя.
— Что же мне, хвалить их? Я из-за них потерял за полгода сто миллионов песет.
— Но криками ведь дела не поправишь.
— Я разве кричал?
— Во всяком случае, вел ты себя ужасно. — Он рассмеялся при этих ее словах. — Неужели тебе все равно, любят тебя люди или ненавидят?
— На службе — да. Большинство людей не любят перемен, и я как проводник таковых должен быть им ненавистен. Это совсем не то, что ненависть по справедливости, за скверный поступок. Например, если бы я принял во владение компанию и отдал ее на разграбление, что, возможно, было бы оптимальным решением. Но это не мой образ действий. Андалусия — один из самых бедных в Испании регионов, здесь жесточайшая безработица. За последние годы, правда, кое-что улучшилось, но нет гарантии, что плохие времена не вернутся. И у меня нет желания добавлять своим людям трудностей в жизни, но без этого «Герреро» не возродится.
— Послушаешь тебя, Луис, так ты святой. Что это было — речь нобелевского лауреата? Или обращение к Богу с тайной мыслью, что Он отстранит архангела Гавриила и примет тебя на его место?
Скамейка затряслась от его хохота.
— Значит, Эмма Блэкмур, ты не веришь, что крупный бизнесмен может быть добрым христианином?
— Чего на свете не бывает…
— А я ведь мог обидеться, Эмма, — помрачнев, сказал Луис.
— Я тебя предупреждала. А я вот не обижусь, что бы ты мне ни сказал.
— Все-таки я дал тебе место не с тем, чтобы ты оскорбляла меня.
— Ну так и отстань от меня. А раз пристал — слушай. Ты бизнесмен, твое дело — деньги.
— Разумеется, с этим никто не спорит. Но важно еще, как я делаю эти деньги. — Она глядела на него испытующе, давая ему понять, что он ее не убедил. — Как бы это объяснить? Хорошо, я попытаюсь. — Он бросил на Эмму живой, выразительный взгляд. — Ты говоришь, что я бизнесмен. И ты согласна, что я не так уж плох на своем поприще. Это ведь факт, а не домысел и не самообольщение. — Он заметил ее оживленную улыбку. — Я сызмальства вникал в это дело, и странно было бы мне не постичь его во всех тонкостях.