Он встал мрачный, невыспавшийся и с воспаленными от бессонницы глазами пришел завтракать в большую столовую. Голощапов уже сидел за столом. Он по-мужски подмигнул Герману: мол, знаем-понимаем, как вы там в сене кувыркались! Пришлось вымучивать из себя улыбку мужской солидарности. Потом появилась Изольда в необъятном шелковом халате с восточным рисунком.
– Ну как ты, донечка? – участливо спросил Голощапов.
– Я? – Изольда дернула плечом. – Нормально.
От свадебного путешествия она тоже загодя отказалась, и Герман был этому несказанно рад.
Он заказал себе кровать в кабинет, такую, как ему нравилось: полуторную, с упругим беспружинным матрацем. Когда кровать доставили, Голощапов потребовал объяснений.
– Муж и жена должны вместе спать! – протестовал он.
– Я храплю, – солгал Герман. – Изольде спать не даю.
Он помолчал, выжидая: не скажет ли что-нибудь Изольда? Не сказала ничего, и у Германа отлегло от сердца. А Голощапов удовлетворился услышанным и больше не приставал.
Жизнь пошла своим чередом. Герман для очистки совести сделал еще несколько попыток наладить семейные отношения, но, получив отпор, успокоился и сказал себе, что его совесть чиста. Он с головой ушел в работу: предстояло выводить из тени фирму Голощапова.
Только Изольда никак не могла успокоиться. Она тоже была акционером корпорации АИГ, заседала в совете директоров и не упускала случая хоть в чем-нибудь досадить мужу. Раньше она всегда собачилась с Лёнчиком, а теперь вступила в коалицию и стала с ним дружить против Германа. Голощапов только руками разводил. Но поскольку решающее слово было за тестем, Герману обычно удавалось одержать верх над Изольдой и Лёнчиком. Его жизнь была бы неизмеримо легче без этой джимханы [4], но… кто сказал, что должно быть легко? «Взялся за гуж…» – с усмешкой повторял себе Герман.
Что собой представляет его жена, он вполне уяснил через пару месяцев после первой брачной ночи. Им предстояло вместе с Голощаповым ехать в «Президент-отель» на прием по случаю съезда Российского союза промышленников и предпринимателей, но Изольде вдруг стало плохо. Нет, не вдруг. С утра она, ничего не объясняя, куда-то уехала на целый день, вернулась только к вечеру. Герман заметил, что она бледна и передвигается с трудом. А теперь, перед самым выходом, увидел, что за ней тянется по полу кровяная дорожка.
Он схватил ее за плечи.
– Что ты сделала? Где ты была?
Изольда попыталась высвободиться.
– Отстань, мне и без тебя тошно. Ты что, не видишь, у меня кровь идет?
– Вижу. – Герман уже задыхался от ненависти. – Аборт сделала, да? Убила моего ребенка, да? Отвечай!