Еще у нее были серьги с топазами и такое же кольцо. Камни под цвет ее волос и глаз, то есть золотистые и коричневые, чередовались в шахматном порядке, тонкая оправа была почти незаметна, казалось, они держатся сами собой. Поначалу Катя решила, что кольцо выглядит слишком массивным, но на ее руке – крупной, натруженной, загрубевшей от домашней работы и возни с кистями и красками – оно смотрелось отлично. Поэтому она надела и кольцо с серьгами.
Этери утверждала, что золото говорит о серьезности намерений. Катя посмотрелась в зеркало. Да, красиво, но она все-таки предпочла бы узнать о серьезности намерений не косвенным образом, не через золотые висюльки, а напрямую. «Со своими проблемами разберись!» – зло напомнила она себе и решила после похода в театр заняться этим вплотную. Ну а пока… лучше не портить себе настроения.
Герман тоже подготовился к предстоящему походу в театр. Когда-то в школе проходили «Грозу» Островского, оставившую в его душе традиционное чувство ненависти к классику. «Бесприданницу» он видел в кино. Дважды. Старый довоенный фильм Протазанова – мама его обожала и пересматривала всякий раз, как показывали по телевизору, – и «Жестокий романс» Эльдара Рязанова. Герману не нравились оба варианта.
Фильм Протазанова казался ему старомодным и манерно-фальшивым в духе немого кино, только при маме об этом заикнуться было нельзя. Рязановский был снят так же, как и остальные фильмы Рязанова: все ситуации казались заранее заданными, спланированными, подогнанными под волю режиссера. Его рука властно передвигала героев в нужное место, как фигурки на шахматной доске. Причем эту партию шахматист разыгрывал в одиночку, действуя одновременно за обе стороны. В «Берегись автомобиля», в «Гараже», даже в картине «О бедном гусаре замолвите слово» это выходило органично, но в «Бесприданнице»?
Герман с усмешкой наблюдал, как ревнивый Карандышев на веслах догоняет пароход. И подбор актеров не понравился: он видел физиономии, знакомые по другим фильмам, а не героев Островского. И был вынужден признать, что уж у Протазанова актеры, несмотря на бешеное вращение белками глаз и прочие излишества немого кино, смотрелись не в пример лучше, чем у Рязанова.
Что ж, подумал Герман, посмотрим, что будет в театре. Ради Кати он был готов и поскучать.
Скучать не пришлось. Во-первых, Катя пришла хорошенькая, как картинка. Герману хотелось съесть ее, слопать в один присест. И не только ему, судя по взглядам, бросаемым на нее исподтишка другими мужчинами. Во-вторых, она наконец надела все его подарки. Нет, не все, браслета не хватало.