Герман вернулся через день ранним утром и позвонил прямо из аэропорта, сказал, что заедет.
– Приезжай, – коротко откликнулась Катя.
Она тщательно подготовилась, все продумала. Надела свою любимую джинсовую юбку от Нины Нестеровой и старую рубашку из джинсовой ткани, купленную когда-то на распродаже. Очень осторожно, очень тщательно подкрасилась. Неброско, но чтоб впечатление было. Чуть тронула ершиком с тушью самые кончики ресниц. Еле заметно подвела карандашом тонкие светлые брови. Никакой помады. Пожалуй, стоит скулы обозначить, а то уж очень она бледна. Катя втерла в щеки и растушевала немного румян. Заранее сложила и упаковала его подарки. Ну вот, она готова. О сердце лучше не думать.
– Я привез тебе подарок, – начал он с порога.
Он привез ей чудный подарок: инкрустированный столик с музыкой. Поднимаешь крышку – играет мелодия. Под крышкой ящичек, скажем, для ниток с иголками, и еще один потайной ящичек, допустим, для документов. И еще он хотел сказать, что ему безумно понравился ее рисунок, переброшенный по электронной почте.
Ничего этого Герман выложить не успел.
– Оставь его себе, – холодно проговорила Катя, увидев столик. – И все остальное забери. – Она не дала себя обнять, не пустила его наверх, провела в мрачное при опущенных ставнях и искусственном свете помещение галереи. – Здесь была твоя жена.
– Изольда? – невольно вырвалось у него.
– Не знаю, она не представилась. Низенькая, поперек себя шире, бульдожья челюсть, вся в бриллиантах.
– Да, это Изольда, – подтвердил Герман.
– И ты на ней женат.
– Катя, послушай…
– Нет, лучше ты меня послушай. Она все о нас знает. Даже какие подарки ты мне дарил. Она явилась сюда назавтра после театра и упомянула топазы. Кстати, вот они, возьми.
– Катя…
– Я уже тридцать два года Катя, скоро тридцать три будет. Герман, ты мне солгал. Я же спросила, и ты сказал, что не женат.
– Мне пришлось на ней жениться…
– Пришлось? – насмешливо переспросила Катя. – После ночи страстной любви? Как человек порядочный, ты спасал ее честное имя?
Она нарочно дразнила его, нарочно говорила обидные вещи, чтобы он вспылил и ушел, хлопнув дверью. Но Герман не вспылил. Он смотрел на нее с такой болью, что Катино сердце чуть не дрогнуло.
– Ты не понимаешь, каково мне было…
– О нет, я отлично понимаю: жить с ней несладко. Она себя здесь показала во всей красе. Но ты женился на ней. Уж точно не по любви.
– Мне пришлось на ней жениться, – с ненавистью заговорил Герман, – потому что ты не представляешь, как трудно провинциалу пробиться в Москве. Она – дочь моего шефа. Изольда Голощапова. Я только поэтому женился. Мне пришлось…