Донором была женщина.
Тиган сквозь зубы выругался, глядя, как кровь течет в рот Отверженного из трубки, тянувшейся к вене на руке молодой женщины, лежавшей на соседнем столе. Одетая в белые больничные брюки и рубаху без рукавов, она вела себя очень тихо, только по веснушчатым щекам текли слезы.
— Вы позволяете женщине находиться в одной камере с этим чудовищем?
— Это его Подруга по Крови, — пояснил Кун. — До того как он поддался Кровожадности и стал Отверженным, они много лет были вместе. Она приходит сюда раз в неделю, и они питают друг друга своей кровью. Ей необходимо поддерживать собственные силы, чтобы продолжать заботиться о нем. Честно говоря, ему очень повезло, что она ему так предана. У большинства наших пациентов нет таких любящих Подруг по Крови, и в качестве Доноров нам приходится использовать людей.
Элиза приблизилась к стеклу, — очевидно, сцена и то, что рассказал директор, вызвали у нее ужас и отвращение.
— Как вы находите Доноров, директор Кун?
Он пожал плечами, когда она обернулась и посмотрела на него.
— Долго искать не приходится. Всегда найдутся студенты, готовые поучаствовать в медицинских исследованиях за скромную плату, есть проститутки, бездомные, на крайний случай… наркоманы.
— Вот черт! — саркастически проворчал Тиган. — У вас тут все отлично поставлено.
— Мы никому не причиняем вреда, — раздраженно ответил Кун. — Все процедуры строго контролируются. После их завершения наши Доноры забывают обо всем, что здесь происходило. Они просто возвращаются домой с небольшой суммой наличных в кармане, которой без нашей помощи у них никогда не было бы. Для многих несчастных, ставших нашими Донорами, время, проведенное здесь, оказывается самым счастливым.
Тиган уже хотел было резко возразить напыщенному вампиру из Темной Гавани, но вовремя вспомнил, что прошлой ночью сам охотился на ночных улицах Берлина и убил человека. Конечно, он мог оправдать себя тем, что в городе стало на одного хулигана меньше, но это не превращало его в святого. Каждый вампир Рода по своей сути был эгоистичным и жестоким хищником. Просто некоторые предпочитали скрывать свою истинную природу за стерильно-белыми стенами клиник, оснащенных новейшим оборудованием.
— Ну вот, — сказал директор центра, когда панель, вмонтированная в стену у окна, подала звуковой сигнал, — кормление завершено. Как только пациент останется один, мы сможем войти.
Они ждали, пока у Одольфа изо рта вынут трубку. Кровожадность заставляла Отверженного требовать продолжения кормления, он сопротивлялся, рычал и пытался укусить. Тугие ремни делали все его попытки бессмысленными, и в его движениях наблюдалась вялость, — вероятно, сказывалось действие седативных средств, о которых упоминал директор.