— На арабском, что ли? — Юрка потряс газетным листом.
— Нет, — неохотно ответил Жорка. — На грузинском.
Юрка взглянул на письмо. Оно тоже было на грузинском.
— Знакомым?
— Угадал, — Жорка откинулся на спинку стула и потянулся, закинув руки за голову. — Однажды кошка погналась за мышью. Та нырнула в норку. Кошка присела у норки и давай лаять по-собачьи. Мышка изумилась и выглянула. Кошка ее — цап, съела, облизнулась и сказала: «Полезно знать иностранные языки».
Он заклеил конверт.
— Ну вот. По дороге опущу. Пошли, время…
Темно-синие «жигули» вырулили на Рязанку и покатили в потоке транспорта. Сзади, как привязанные, шли светлые «жигули».
Жорка дремал, откинув голову на спинку мягкого сиденья, а Юрка, глядя в окно, раздумывал.
«Опять едут. Куда и зачем? Сзади машина с пятью дюжими парнями, и здесь трое. Восемь человек. Неужто придется таскать доски, рыть колодец или строить? Но скоро начнет сгущаться темнота, да и день сегодня будний, а для работы на даче обычно собираются с утра пораньше в субботу».
Свернули на небольшое узкое шоссе, миновали рощицу, пересчитали колесами бревна мосточка через ручей и остановились.
— Жора, покарауль, а то колеса поснимают в этой глуши, — велел Виктор. Оглядевшись, поманил водителя второй машины Мирона. — Возьми кого-нибудь — и через забор…
Остальных Виктор Степанович повел по асфальтированной аллее.
— Вон теремок…
За высоким тесовым забором виднелась крыша большого двухэтажного дома. Ворота и калитка были плотно закрыты.
— Не боится жить около леса, — сплюнул один из парней.
— Чего бояться? — рассудительно возразил Виктор. — Дачный поселок рядом. И сторож имеется.
Он подошел к калитке, нажал кнопку звонка. Тут же зашлась басовитым лаем собака. Не обращая внимания на лай, Виктор Степанович жал на кнопку, пока за калиткой не раздались шаги. Кто-то цыкнул на собаку и, приоткрыв крышку щели, в которую опускали почту, посмотрел на приехавших.
— Виктор? — глухо спросили из-за забора. — Ты?
— Я, Петенька, — ласково сказал Виктор Степанович. — Отпирайся, милый.
— Сам не велел, — крышка почтовой щели опустилась.
— Петенька! — постучал в калитку Виктор. — Открывай! Не заставляй, золотко, тебя выковыривать.
Фомин с интересом наблюдал за происходящим. Стоявшие рядом парни молча курили; один сломал ветку и отгонял ею надоедливых комаров. Юрка успокоился — ситуация показалась ему даже немного занятной, не лишенной юмора: интересно было наблюдать за Виктором Степановичем, уговаривавшим неизвестного Петеньку открыть калитку, — все знакомы, все свои.
За забором истошно залаяла собака, что-то неразборчиво выкрикнул Петя. Потом послышались непонятные звуки, собака зло зарычала и, взвизгнув, смолкла. Кто-то грубо выругался, загремел засов, и калитка распахнулась. Появился Мирон, прижимавший к разбитой губе носовой платок.