— Будем искать — найдем, — ответил Малинин.
Между ними, казалось, наступил мир. Девушка вновь принялась за стирку. А Малинин сидел на валуне и наблюдал за ее быстрыми движениями.
— Леночка, тебе помочь?
Она ответила со смехом:
— Виктор, что ты говоришь... Кандидат геологических наук будет стирать белье?!
— Когда я буду кандидатом, тебе стирать не придется.
— Я же тебе сказала, не будем сейчас об этом говорить.
— Молчу, молчу...
Он поднялся, подошел к девушке, взял ее за талию. Она шлепнула его мокрым полотенцем.
— Уходи, ты мне мешаешь.
Виктор уселся на место и спросил:
— Скажи, Лена, тебе нравится Щербаков?
Она не ответила.
— Я не имею права говорить о Щербакове плохое, — продолжал Малинин, — потому что он спас мне жизнь, я должен быть ему благодарен, но не могу, не могу... И все из-за тебя, только из-за тебя...
— Что ты хочешь? — с досадой спросила девушка.
— Ты не должна встречаться с ним!
Лена рассмеялась.
— Но ведь мы в одной экспедиции, как можно не встречаться?
— Не шути, пожалуйста... — совсем просительно проговорил Малинин.
Лена промолчала, собрала белье и, будто забыв, чем шел разговор, сказала:
— Пойдем, скоро обед.
Солнце клонилось к западу, когда в лагерь возвратились Бархатов и Щербаков. Их ждал вкусный обед, который сварили Осередко и Туманов. После обеда Василий Яковлевич ушел в Хамзаабад договариваться насчет ишаков, нужных для переброски снаряжения и оборудования экспедиции на новое место.
Молодежь собралась в кино. С ними пошел и Осередко. Лена сказала, что останется вместо него в лагере. Щербаков и Бархатов уединились в палатке; им нужно было уточнить план дальнейших действий. Расставшись с Бархатовым, Щербаков решил прогуляться. Он обрадовался, когда увидел Лену.
— А я думал, что вы спите.
— И не думаю. Приводила в порядок вещи, ведь завтра трогаемся дальше.
В стороне от палаток журчал арык. Он протекал в тенистом саду. Лена и Михаил прошли к воде, уселись на траве. Отсюда им хорошо были видны палатки.
Солнце скрывалось, начало темнеть.
— Как хорошо здесь, — задумчиво проговорила Лена. — Вы, Михаил Георгиевич, любите горы?
— Очень.
— А мне иногда боязно. Они такие таинственные.
Михаил взял ее маленькую руку. Она осторожно отняла ее и спросила:
— Когда вы будете испытывать свой парашют?
— Скоро.
— Только будьте осторожны.
Щербакова тронуло то, что она беспокоится о нем.
— Я уверен в своем парашюте.
— А в себе? — И, не дожидаясь ответа, она продолжала: — Вы мне кажетесь простым и искренним. Если бы все люди были такими... Вы умеете лгать? — неожиданно спросила она.
— Сказать, что нет — вы не поверите, — не сразу ответил удивленный таким вопросом Щербаков. — Но ведь лгать, значит, приспосабливаться, а человеку дано держаться в жизни прямо, не гнуть спину.