Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики (Сакс) - страница 148

Курт Гедель[140] на самом общем уровне обсуждает, как числа, особенно простые, могут служить «метками» идей, людей, мест и т. д. Судя по всему, эта геделевская маркировка есть промежуточный шаг к общей «арифметизации» и «нумерации» мира[141]. Если предположить, что такая гипотеза верна, близнецы и им подобные живут не в изолированном мире чисел, но — естественно и свободно — в реальном мире, лишь представленном в числовой форме. И если к этой форме, к этому шифру удается подобрать ключ (как случается иногда Дэвиду Парку), числа становятся удивительным и точным языком для общения с обитателями этого мира.

Нарисуй‑ка вот эту штуку, — говорю я, протягивая Хосе свои карманные часы. Ему двадцать один год; диагноз — безнадежная умственная неполноценность. Несколько часов назад с ним случился сильнейший судорожный припадок — такое происходит регулярно. Худой, хрупкий юноша…

Услышав просьбу порисовать, внезапно преображается. Нет больше рассеянности, нет скрытой тревоги. Осторожно, как талисман или драгоценность, беретчасы, кладет перед собой, долго, внимательно изучает.

— Да он же идиот, — вмешивается смотритель. — И просить не стоит. Он даже не знает, что такое часы, время сказать не может. Он и говорить‑то практически не умеет. Врачи его аутистом зовут, а по мне — чистый идиот.

Хосе бледнеет — скорее от тона, чем от самих слов: смотритель сказал раньше, что слов он не понимает.

— Давай, — говорю я ему. — Я знаю, ты можешь.

Хосе рисует в абсолютной тишине, полностью отключившись от внешнего мира и сосредоточившись на маленьком предмете. В первый раз я замечаю в нем решительность, собранность, концентрацию внимания. Он рисует быстро, но тщательно — твердой, четкой линией, ничего не стирая.

Если можно, я почти всегда прошу пациентов что‑нибудь написать или нарисовать. С одной стороны, это помогает определить примерный перечень нарушений, с другой — в письме и рисунке проявляется человеческий характер, стиль.

Вот и сейчас результаты налицо. Хосе на удивление верно воспроизвел часы. Все элементы на месте (во всяком случае, все ключевые элементы — нет только надписей «Westclox», «shock resistant», «made in USA»). На рисунке отражено не просто точное время (11:31), но и каждое минутное деление, внутренний секундный циферблат и, наконец, ребристый винт завода и трапециевидное ушко для цепочки. Ушко удивительным образом выросло, но во всем остальном пропорции сохранены. Ах да, цифры! — они оказались разных размеров и форм, одни тонкие, другие толстые, некоторые вдоль ободка, другие ближе к центру; кроме обычных попадаются замысловатые, даже как будто готические. И внутренний циферблат — в оригинале он почти не заметен, а на рисунке виден отчетливо, как на старинных астролябиях. Общее впечатление передано поразительно верно, часы ожили — а ведь смотритель сказал, что Хосе не понимает, что такое время. В целом, странная смесь абсолютной, почти навязчивой точности и любопытных вариаций.