Тряхнув головой, Арацельс выругался, скинул с рук горсти появившегося из ниоткуда снега и продолжил путь. С момента той самой встречи на территории Аваргалы его терзали противоречивые мысли. Они, словно бешеные звери, рвали на куски давно принятые решения, лишая мужчину спокойствия. Рассудок убеждал придерживаться намеченного плана, но какое-то постороннее чувство провоцировало постоянные сбои в выбранной схеме. Он одновременно хотел вернуть Катю на Землю и оставить себе. Как заслуженный трофей после пережитых событий, как подарок судьбы, от которого не принято отказываться, как источник восхитительных на вкус эмоций… Нет! Как глоток чистого воздуха в опостылевшей жизни, где нет места ничему светлому. Сплошная рутина, одиночество, борьба со своим ночным отражением и попытка вырваться из замкнутого круга с помощью дурацкой тетради, которая раз за разом вместе с чернилами впитывала частицы его души. Впитывала, чтобы передать… ей.
Новая волна девичьих эмоций накрыла Хранителя тяжелым пологом отчаяния. Пахнуло близостью чужой смерти, холодный запах которой тонко вплетался в аромат белоснежных фирэлий, становясь от этого почти незаметным. Легкая вуаль чьей-то магической Силы, багряное зарево незнакомой энергии, обещающее ей защиту и поддержку, а затем… как сигнальная лампочка в памяти мужчины всплыло имя одноглазого эйри.
Мгновение — и ничего нет, кроме призрачного видения цветочной поляны в лесу из красно-желтых гигантов. Стиснув зубы, Арацельс ускорил шаг. Спонтанное стремление немедленно вырвать девушку из рук новоявленного телохранителя столкнулось с холодным рационализмом просчитанных наперед действий. От очередной порции противоречий закружилась голова, и невольно сжались кулаки, пресекая скудный снегопад. Не надо и разные сущности в одном теле иметь, чтоб раскалываться надвое от противоположных по смыслу желаний. Идя на поводу у тех из них, что были из области чувств, а не разума, мужчина уже сделал вселенскую глупость, допустив возвращение Катерины в Карнаэл. Ее следовало приковать на ночь к церковной двери или запереть в доме священника. Ведь он знал, что ничем хорошим безумная выходка девчонки не кончится. Знал, но не приложил должных усилий, чтоб ее остановить. Вопреки всем доводам разума, решение Арэ остаться с ним приятно согревало душу, позволяя запретным мечтам проникать в нее сквозь лед тщательно выстроенного отчуждения.
С каких это пор обычно уравновешенный и рассудительный Хранитель превратился в «собаку на сене»? С момента активации Заветного Дара? Или после проведенного Эрой ритуала? А, может, гораздо раньше? Просто не было повода всплыть на поверхность той части его характера, которая мирно дремала до появления одной кудрявой девицы, пробудившей в нем не только благородного рыцаря, но и жестокого собственника. Райс был прав: венчание на Земле прежде всего являлось успокоительным средством для уязвленного самолюбия Арацельса, а уже потом возможностью помочь девушке избавиться от власти демона. Да и избавление это слишком уж спорно. Жена, не жена… какая разница Лу, когда Сила его бурлит в ее крови, диктуя свои условия. Сила, из-за которой Арэ приказано убить.